Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне
Шрифт:
Отсмеявшись и утирая, выступившие слезы, опера, под грохот автоматной канонады ушли спать к себе в кубрик. День закончился на позитиве.
— Пора к «Визирям», — напомнил Костя Рябинину, когда утром, толком ещё не проснувшись, они выползли к туалету.
— Пора то, пора… — жадно делая первую утреннюю затяжку, ответил Серега, — как бы сейчас Жога с этим Сейфуллой нас по самые помидоры не загрузил…
— Разберёмся… А сгонять всё равно надо…
Из-за угла нежилого корпуса, за которым и находились сколоченные из досок
— Чего случилось, Петрович? — Рябинин хорошо знал омоновца, — в Череповце они постоянно пересекались по работе.
— Пойдём, парни, дурачка одного покажу…
Откуда-то из-за деревянной постройки (общественной уборной) доносились методичные звуки глухих ударов. Посмеиваясь, Куренной жестом руки манил оперов за собой. Те, заинтригованные, послушно шли за ним. Грубо сколоченные доски туалета закончились и любопытствующим открылась следующая картина.
Один из славной плеяды сотрудников милиции общественной безопасности, майор Вадик Тучков, более известный по погонялом «Тычок», а также общепризнано страдающий ложным пониманием служебного долга и гипермилитаристкими замашками. Тычок, сидя на корточках, с настойчивостью маньяка, лупил молотком по, разложенным перед ним на бетонном блоке, пультам от игровых приставок, типа «Сега» или «Денди».
Выражение его лица являло решимость чекиста расстреливающего контрреволюционную сволоту. Куренной, не выдержав, заржал во всю глотку. Катаев с Рябининым, тоже не удержавшись, присоединились к майорским перекатам. Вадик, с занесенным над головой молотком, обернулся на хохочущих, нисколько не смутившись, а лишь досадуя, что какие-то пустозвоны оторвали его от столь ответственного занятия.
— Вот знаешь… Ха-ха-ха… Вадик… — Куренной, давясь от смеха, сбивался, — Вот… в семь часов утра… бл… За э-этим занятием… ха-ха-ха… около параши… Вот… никого другого не ожидал… ха-ха-ха… увидеть… Честно…
С непередаваемым презрением на благородном челе, майор Тучков желчно ответствовал:
— Вот вы, командир ОМОНа, а не знаете элементарных вещей… С помощью таких пультов боевики взрывают наши колонны! Вот!
Позитив продолжался. На планерке Жоганюк, уже переживший финт, вывернувшегося в очередной раз, казалось бы из тупикового положения, Бескудникова, определял вехи по закреплению признательных показаний подозреваемого Мальсагова:
— Михаил Анатольевич, с прокуратурой определитель о «выводке» по числам, конкретно, по эпизодам… Какие, где, когда…
— Николай Иванович, так может сразу, оптом. С утра у «комендачей» «коробочку выпросим и выедем на день.
Кутузов понимал, что на несколько дней, на такие мероприятия «вояки» техники не дадут. Для них слишком мелок масштаб. Подумаешь, какой-то «мокродел» будет на месте тыкать пальцем, кто, как и где ходил-стоял. А то, что все участники следственного действия на время его проведения превратятся в мишени, военных особо не трогало.
— Таким орлам, — полковник насмешливо оглядел подчиненных, —
То, что Николай Иванович малость не догонял в этом вопросе, было простительно. За два месяца командировки он только три раза съездил в Ханкалу, в сопровождении БМП или БТРа. В улицах города ориентировался исключительно на карте.
— Без «брони», Николай Иванович больше десятипятнадцати минут на одном месте стоять тревожно, — заметил со своего места Рябинин, — сразу какая-нибудь бль… гхм… боевик организуется. Из граника шарахнет или из автомата шмалять начнут… Как бы, на это наплевать, но запорем следственное действие… потом снова выезжать…
Жоганюк, словно спрашивая мнения Кутузова, посмотрел в его сторону:
— Всё верно, товарищ полковник… Вот, на Тухачевского точно с «броней» надо… Дурное место…
— Ладно… — черканул что-то в ежедневнике полковник, — схожу на поклон к Сергеичу… Сколько вам надо дней, на всё про всё?
Кутузов, зачем-то, обернулся на личный состав. Тот скучно молчал. Взворошив блокнот, он поднял голову на Жоганюка:
— Пока сказать не могу… От нас пока ничего не зависит… будем подстраиваться под прокуратуру…
— А у кого дело?
— Сегодня материал понесу… Мы же с вами вчера, Николай Иванович, до ночи засиделись… Да ещё обстрел этот… — со вздохом напомнил Миша.
— Понеси, понеси… — начальник покачался на стуле, — Рябинин, — прекратив раскачивания, обратился он к Сереге, — по нападению на опергруппу с Мальсаговым вы будете дорабатывать?
— Николай Иванович, — Сергей, как и все остальные, ожидал подобного вопроса, Сейфулла, после многочасового общения с руководством, все обвинения по Садовой отверг, — вы же, вроде, под себя тему забрали…
— Если бы у меня было три головы, я быть может и забрал! — с достоинством парировал Жоганюк, — или ты бы за меня бегал по прокуратурам, комендатурам и «мобильникам»… короче, сами определитель или мне назначить?
Оперативники отводили глаза по сторонам, инициативу, никто не проявлял.
Ха! — вспомнил Жоганюк и в его глазах вспыхнул мстительный огонёк, — Бескудников, ты же на себя персональную ответственность взял…
— Минуточку! — беспардонно перебил его Бес, — я подряжался только изловить! А не вашу непонятную информацию отрабатывать! Изловить я изловил… а колет пусть тот, кто «шкуру» про него написал!
Бескудников, скрестив на груди руки, с независимым видом, уставился в стену. Губы его сардонически кривились.
— Да ты… б…! — аж задохнулся начальник, — ты как, вообще, разговариваешь со старшим по званию! Михаил Анатольевич, они у вас совсем берега потеряли!
Михаил Анатольевич крутанулся на стуле, спиной к Жоганюку, лицом к Бесу и, состроив мимическую композицию: «Оно тебе надо!», ничего не сказал.
— Николай Иванович, — рассудительно вступился Рябинин, — мы считаем, что сначала лучше закрепиться по тем «мокрухам», что Сейфулла признает, а потом дорабатывать остальное… Чтобы не получилось как с этим… ну… с малолеткой…