Человечность
Шрифт:
— Тайм-аут, молодой человек. Прочистим мозги. В нашем деле необходимы ясность замысла, точность мысли и спокойствие. Маша, приготовь нам, пожалуйста, кофе!
Генерал не спеша выпил свою чашечку, Паша выпил тоже и снова склонился над шахматной доской. Генерал с любопытством следил за ним: сумеет ли паренек найти правильный ход?
Паша нашел и свел партию к ничьей. Генерал был доволен. Проводив гостя до двери и назначив день новой встречи, он заглянул к дочерям.
— Любопытный паренек. Ты не находишь его достойным внимания, Ануль?
— Он не в моем вкусе.
— Ну а ты, Олечка?
— В нем слишком мало… героического.
Генерал любил этот быстрый обмен мыслями со своими дочерьми.
— Один француз сказал: герой — это кто делает, что может, а другие не делают. Каково, а?
— Очень уж мудрено. Он, наверное, был старичок?
— Не совсем так. Это Ромен Роллан.
Вторую партию Паша выиграл, третью проиграл. Теперь его самого тянуло сразиться с генералом…
…Очередная партия закончилась опять довольно быстро. Паша выиграл, но что-то мешало ему радоваться успеху. По пути в казарму он принялся анализировать эту странную ситуацию. До начала игры ничто не беспокоило его — значит, источник беспокойства находился в генеральском доме. Как обычно, Пашу пригласили к обеду — тут не было ничего нового. Потом играли — Паше достались черные, и он развернул староиндийскую защиту. Генерал упорно давил на него, позиция оказалась чрезвычайно сложной, и Паша задумался. Виктор Андреевич объявил перерыв, они выпили по чашечке кофе, и тут, во время перерыва, Паше пришла в голову интересная идея. Увлеченный наступлением, генерал стал жертвой собственной инерции и на какое-то время упустил инициативу. Паша уловил этот момент и решился на неожиданный и рискованный ход. Он вскрыл ладейное поле, а остальное получилось само собой. Генерал потерпел полное поражение.
«У них… не с этого ли началось?..» — заподозрил Паша и вспыхнул от радости, увидев идущую навстречу Раю Павлову. Она тоже заметила его.
Они разговорились, он рассказал о шахматной партии с генералом, не скрыв от Раи и свое странное беспокойство. Рая слушала, не проронив ни слова. Она не узнавала Пашу. Она полагала, что достаточно знала его и что он — всего-навсего чудаковатый простак, и хотя его влюбленность доставляла ей удовольствие, всерьез ее она не принимала. А теперь она видела перед собой совсем не наивного Пашу. Он не только не похвастался своей игрой в шахматы — он явно был смущен итогами игры и откровенно просил у нее совета и помощи. «А он… ловкач! И в Москве устроился, и с генералом запросто. Левке, пожалуй, за ним и… не угнаться! Вот так Паша».
– удивлялась Рая. Ей захотелось сказать ему что-нибудь обнадеживающее, она перестала обращать внимание на его прыщеватое лицо и мальчишескую угловатость.
— Знаешь, Пашенька, — проворковала она грудным голосом, отчего Пашины щеки снова зарделись, — у генералов нельзя выигрывать… так часто.
Она вдруг увидела свою жизненную перспективу: Паша — не Левка Грошов! — будет ее спутником! Левка ничего больше не даст ей, а держать его под башмаком ей все равно не удастся, из Паши же она сформирует идеального супруга, нечто вроде Леонтия Леонтьевича. Ну а прыщи — не беда, после свадьбы сойдут. Конечно, с Левкой она еще поиграет — он вовсе неплох, да и с его тетушкой она еще не в расчете.
На прощанье Рая одарила Пашу многообещающей улыбкой и, довольная собой, пошла дальше, крепко скроенная, уверенная в себе, и на лице у нее можно было прочитать: «Смотрите, какая я умная, я все учла и своего
Паша зашагал в казарму освобожденный от всех тревог. Рая безраздельно властвовала в его сердце. «Умница! — восторженно думал о ней. — Все знает: действительно, нельзя выигрывать у генералов так… часто!»
Очередное приглашение к генералу неожиданно последовало на следующий день. В этот раз обошлось без обеда. Они сели за шахматы — генералу опять достались белые, и он начал ту же партию, что и вчера. Он жаждал реванша. «Хорошо! — обрадовался Паша и опять избрал староиндийскую защиту. — Сейчас доведу игру до того места и ошибусь».
Паша уловил нужный момент и, подумав, сделал слабый ход, после которого генерал легко довел партию до победного конца. Он радовался успеху, как мальчишка, а Паша сидел смущенный и неловкий.
И вот тогда, провожая Пашу до двери, генерал полушутливо-полусерьезно сказал:
— А что ты, Павел Романович, собираешься делать после войны?
— Учиться в Энергетическом, Виктор Андреевич.
— А в училище ну хотя бы… нашего направления — не хочешь? Это тебе подошло бы, ты… умеешь комбинировать.
— Не знаю, не думал об этом. Может быть, туда лучше… фронтовикам, у них опыт.
Генерал улыбнулся:
— Ты, Павел Романович, опять сделал… слабый ход. После войны мы будем опираться… не на них. Вот тебе и… задачка, попробуй решить.
— Что, Ануль, тебе все еще не нравится этот паренек? — поинтересовался генерал, проводив Пашу.
— Не в моем вкусе, папа. Кстати, ты явно переоцениваешь его.
— И ты, Олюша, так считаешь?
— Пожалуй, наоборот, ты его… недооцениваешь. Впрочем, это одно и то же.
— А как вы думаете, что из него получится?
— Все, что угодно, папочка, — отозвалась младшая.
— Все — вряд ли, а вот «что угодно» — вполне…
Генерал расхохотался: своей наблюдательностью дочери и его самого вот-вот поставят в тупик. Они, конечно, правы: паренек не так прост, но победу-то над ним — и в блестящем темпе! — одержал он, генерал. Вот что значит настоять на своем!
Ему невдомек было, кто истинный победитель. Конечно, шахматную партию выиграл он, но свою маленькую битву выиграла Рая Павлова.
…Слова генерала озадачили Пашу. Может быть, генерал пошутил?
Паша внимательно следил за фронтовыми событиями. При этом он с некоторым беспокойством думал о своем чересчур скромном вкладе в близящуюся победу. Оказалось, за спокойное существование в тылу надо было платить осознанием своей второстепенности и безоговорочным признанием превосходства тех, кто с победой вернется домой. В глубине души Паша считал эту малоприятную для себя ситуацию справедливой, поэтому слова генерала удивили его. В них крылась загадка, которую Паша пытался разгадать…
Солянистый пришел.
— Что у нас сегодня?
— Вариант защиты Чигорина. Товарищ майор, как вы думаете, что будут делать фронтовики, когда вернутся домой? — спросил Паша, расставляя фигуры на шахматной доске.
— То же, что и до войны.
— А им что-нибудь будет… мешать?
— А, вот ты о чем. Раны, усталость и, вообще, их опыт. Они слишком многого насмотрелись и ждут… слишком много перемен.
Солянистый удивил Пашу, видеть явления, скрытые во времени, — такое не каждый может. Или майор сам задумывался над теми же вопросами?