Человек боя [И возмездие со мною]

Головачёв Василий Васильевич

– Привык народ к беспределу.

– Но ведь это страшно! Страна становится не просто криминальным «раем», но государством террора! В последнее время нас вызывали для захвата тер… – Егор осекся.

Ираклий смотрел на него с улыбкой, хотя взгляд его оставался строгим и оценивающим.

– Договаривай, хотя я и так догадался, что ты в пятом управлении работал, спецподразделение «АТ». Угадал?

– С умным человеком и поругаться приятно… – Крутов закрыл глаза, полежал немного, стиснув зубы, оживился. – Ты не из нашей Конторы, часом, коль знаешь такие вещи?

– Не из вашей, – засмеялся Ираклий, – но из родственной. И тоже полковник…

в отставке.

Засмеялся и Крутов.

– Родственные души, значит? Жаль, О’Генри умер давно, а то написал бы о нас новеллу.

– Еще найдется литератор, напишет.

– Если выживем. Рассказал бы ты о своем Ордене, все же любопытно, чем вы там занимаетесь.

Раздался звук зевка. Беседующие оглянулись.

Спящий под простыней человек зашевелился, сбросил простыню, сел, помассировал затылок, глянул из-под тяжелых век на Крутова с Ираклием, сказал хрипло:

– Эй, вы, двое…

Крутов оглядел уголовника, вызывающего уважение не только габаритами и массивным, бугристым от мышц торсом, но и татуировкой на груди, изображавшей батальную сцену морского сражения, выколотую с большим мастерством. И взгляд у мужика был очень нехороший, недобрый, тяжелый, с легким флером безумия, говоривший о полном пренебрежении этого человека к нормам человеческого общежития.

– Подойдите, – поманил он приятелей толстым пальцем.

Ираклий хотел что-то сказать, но Егор опередил его:

– Сам подойди, если чего надо.

В камере установилась пугливая тишина.

– Я же говорил, оборзели, фраера! – негромко произнес темнолицый зек с татуировкой на плече.

– Что ж ты их не успокоил? – буркнул вожак, не поворачивая головы.

– Да мы…

– Засохни!

Вожак соскочил на пол со второго яруса нар с грацией медведя, встал во весь рост. Тело его напоминало ствол эвкалипта: грудь, талия и шея казались одной толщины, – а руки походили на узловатые корни. Вероятно, этот экземпляр человеческой породы был очень силен.

– Бардадым… – вспомнил Крутов старика-водителя из Выселок. – Снежный человек.

– Шишголь [22] , – согласился Ираклий.

Они переглянулись с улыбками, отлично понимая друг друга.

– Пошли, – почти нежно проговорил «снежный человек», – поговорим с парашютистами [23] .

Игравшие в карты уголовники с готовностью встали за спиной вожака, и тот, одетый в спортивные штаны с надписью «адидас», направился к Ираклию и Крутову. Остановился в метре от койки, на которой сидел Ираклий. Крутов стал приподниматься, но Ираклий остановил его жестом.

22

Шишголь – сброд, голь (ст. рус.).

23

Парашютист – заключенный, который выносит парашу (тюремно-воровской жаргон).

– «Дурь» [24] есть? – тяжело спросил вожак.

– Откуда? – пожал плечами Ираклий. – Мы тут люди случайные.

– Чего ж тогда особняка [25] из себя лепишь?

– Да ты успокойся, король, хочешь держать зону [26] –

держи, мы не препятствуем, – тон Ираклия внезапно изменился, похолодел, – но и нас не тронь!

Вожак лениво почухал себя за ухом, так что заиграли чудовищные мускулы на руке и плече, перевел взгляд с Ираклия на Крутова, задумчиво сплюнул. Было видно, что ему что-то мешает чувствовать себя хозяином положения.

24

«Дурь» – наркотик.

25

Особняк – особо опасный рецидивист.

26

Держать зону – быть неофициальным лидером среди заключенных.

– А если мы вас попишем, а ночью мокруху спроворим?

Пузан с пухлыми руками и грудью услужливо подсунул главарю самодельный нож-заточку, сделанный из напильника.

– А если мы в ответ устроим кипеж? – кротко сказал Ираклий.

Вожак хмыкнул, повертел в пальцах нож, все еще пребывая в нерешительности, как ему поступить, чтобы не потерять лицо: эти двое явно его не боялись, – и вдруг выбросил вперед руку с ножом, норовя попасть в глаз Ираклию. В ту же секунду Крутов, поймавший кровавый блеск в глазах уголовника, змеиным движением перебросил тело на другую сторону койки, а Ираклий, отклонившись, легко отбил удар и вонзил два пальца в глаза вожака. Одновременно с ним атаковал противников и Крутов: захватив голову татуированного за затылок, ударил его лбом о стойку нар, пузатого игрока толкнул в грудь «лапой тигра», а третьего просто сбил с ног коленом.

Нож из руки вожака выпал, а сам он схватился за лицо, но не закричал, лишь утробно ухнул, отшатываясь, и, мелко переступая ногами в кроссовках (он так и спал в них!), попятился в проход, натыкаясь на своих охающих сподвижников. Остановился, вытирая слезы, раскрыл покрасневшие глаза, исподлобья глянул на спокойно стоявших плечом к плечу полковников.

– Вам хана, люди! Я вам устрою шитвис… – он не договорил.

Крутов, подобрав нож, метнул его между уголовниками, так что тот пролетел мимо них и вонзился в тумбочку.

Компания обменялась понятливыми взглядами, отошла в свой угол и успокоилась. Ираклий и Крутов сели на койку, посмотрели друг на друга.

– Профессионально бросаешь ножичек, – похвалил Ираклий.

– Да и ты не слабо дерешься, – хмыкнул Крутов. – Я не заметил, что ты сделал, хотя владею темпом.

– Тренировка.

– Лунг-гом?

– И она тоже. Образ жизни.

– Хитришь ты, полковник. Путь Воина, которым ты идешь, не декларация, это действительно образ жизни, который предполагает постоянное участие в драке. Все равно какой – спортивной или реальной. А судя по твоим кондициям, ты человек боя.

– Полковник, ты неплохой психолог, но слишком прям. Тебе это наверняка мешает в жизни. Наверное, из службы за просто так не увольняют, где-то ты проштрафился. Или сказал что-то невпопад, или приказ выполнил по-своему.

Крутов усмехнулся.

– Кажется, мы достойны друг друга. Когда-нибудь я расскажу тебе, по какой причине я ушел в отставку. Кстати, я не одинок в этом вопросе. У меня появился приятель, бывший майор ОМОНа, которого тоже уволили… за некие грехи. Так вот, он в отличие от меня продолжает работать.