Человек из грязи, нежности и света
Шрифт:
Зверь никогда не выходящий из клетки постепенно становится покорным, и вот эта самая покорность, которую дядя иногда видел и в себе, и в Рите, и бесила его больше, чем внезапный поток с отключением света.
Вскоре они встали, стыдливо одели на себя мокрые тряпки, уже едва прикрывающие их тела и попытались обнаружить выход из зеркальной комнаты, но его нигде не было, даже люк, из которого они выбирались, куда-то исчез, отовсюду на них глядело их собственное отражение.
Это отражение их смущало, так как у них был глупый, одновременно
Свет, изливающийся из четырех углов комнаты, становился порой таким ярким, что у них начинали слезиться глаза. Кубическая форма комнаты, казалось, желала их поглотить своей правильной симметричностью.
– Ты, знаешь, почему у людей ассиметричные лица?! – спросил дядя Абрам Риту.
– Это как?! – спросила Рита.
– Ну, когда одна половинка лица больше другой, – объяснил он.
– Не-а, не знаю, – вздохнула Рита и присела на зеркальный пол.
– А я, кажется, догадываюсь, – присел рядом с ней дядя Абрам, – и думаю, это сделано для того, чтобы люди могли влюбляться друг в друга! Только в ассиметричное лицо можно влюбиться! Оно притягивает своими неправильными формами.
На нем глаз отдыхает, даже забывая про эту самую ассиметричность!
– А к чему ты это?! – не поняла Рита.
– Просто пришла мысль в голову!
– А я уж думала, что ты чокнулся! – засмеялась Рита.
– Конечно, чокнешься, когда рядом с тобой такая красивая девочка, – улыбнулся дядя Абрам.
– И у которой такое уродливое ассиметричное лицо, – еще громче засмеялась Рита.
– Почему вы смеетесь?! – раздался недовольный голос продюсера. Как у человека долго сидящего вместе с ними взаперти, у него, вполне возможно, развился комплекс «секретности», то есть он говорил с ними так, как бы секретничал сам с собой.
– А почему вы говорите шепотом?! – шутливо усмехнулся дядя Абрам.
– Это не ваше дело! – сразу же заорал продюсер.
– Слушай, он с каждым разом становится все хуже и хуже, – заметила Рита.
– А вы что хотели, чтобы я радовался каждый день, глядя на вас?! – возмущенно прошептал продюсер.
– Так почему вы тогда не выпустите нас?! – спросил дядя Абрам.
– Не могу! – простонал продюсер. – И даже не задавайте таких глупых вопросов!
– А если б мы не были глупыми, разве бы мы выжили! – засмеялся дядя Абрам.
Рита отлично почувствовав мысль дяди Абрама, тоже захохотала.
– И охота вам хохотать?! – недовольно пробормотал продюсер. Но они его уже не слушали, они наслаждались взаимным смехом как притяжением друг друга, их глаза блестели, губы растягивались в блаженной улыбке, а души взмывали вверх невидимыми птицами.
Хохот стоял просто невообразимый. Они словно заражали друг друга этим жизнерадостным смехом, и чем больше, и громче они смеялись, тем недовольнее звучал шепот безумного продюсера.
– Знаешь, Рит, а я догадался, что такое асимметричность, – сквозь смех и слезы выговорил, наконец дядя Абрам.
– Ну, и что она такое?! –
– Асимметричность это проявление божественной влюбленности в человека, – сказал, уже не смеясь, дядя Абрам. Рита тоже перестала смеяться.
– Какой ты умный! – восхищенно поглядела она на него и обняла.
– А я еще и не то могу выдумать! – похвастался дядя Абрам и он снова громко захохотали.
– Идиоты! Олигофрены! Болваны! – простонал продюсер. У него уже явно начиналась истерика.
– Вас двое, а я один, – всхлипывал он.
– А кто вам мешает завести себе друга или подругу?! – спросил с улыбкой дядя Абрам.
– А вы и есть мои друзья! – ошарашил их продюсер.
– Ну, ни х*ра себе, удивленно присвистнула Рита.
– Вот это фрукт, – согласился с ней не менее шокированный признанием продюсера дядя Абрам.
– За что вы обзываетесь?! – плакал безумный. – Я же вас могу убить! Неужели вы не понимаете, как я вас сильно люблю?!
– И меня тоже?! – смущенно спросил дядя Абрам.
– И тебя, – всхлипнул продюсер.
– А на х*ра тебе нас любить-то, найти что ль никого не могёшь?! – хихикнула Рита.
– Не могу! – разрыдался продюсер.
Его плач еще долго разливался на них из углов комнаты вместе с лучами яркого света, а они ошеломленные, с яростной тоской соединили дрожащие пальцы рук, переплели их между собой и молча, почти с ангельским терпением вслушивались в его незатихающий гул.
Разумеется, что никакого сочувствия они к нему не испытывали, но странное чувство какой-то всепоглощающей близости от общения с этим человеком постоянно витало в воздухе зеркальной и невидимой ни для кого комнаты, и в их чудных, неизвестно откуда берущихся, и появляющихся на свет, мыслях.
Дядя Абрам чуть касался поцелуями опечаленной Риты и думал о том, что любой плач живого существа имеет свойство проникать в тебя как твой собственный!
И во всем он опять видел одну лишь асимметричность как свойство проявления самых божественных чувств, чувства влюбленности во всякого, даже в самого уродливого человека.
Глава 52. Нежное лоно на лоне прекрасной природы
Соня почти ни о чем не думала, когда направлялась к Эрике Львовне. Ею руководило одно только чувство мести.
Эскин не оправдал ее надежд, и теперь должен был за это поплатиться! Как?! Как угодно!
Лишь бы ему только было больнее! В эту минуту она даже была согласна на физическое уничтожение Эскина.
О том, что в редакции журнала «Секс и оккультизм» она встретится нос к носу с Амулетовым, она даже и не подозревала. Амулетов уже выходил из кабинета Эрики Львовны, когда вдруг увидел испуганное и удивленное лицо Сони.
Он быстро воспользовавшись Сониным замешательством, схватил ее за руку и вывел из редакции, хотя у выхода она и попыталась вырвать свою руку, но хватка у Амулетова была железной.