Человек из Назарета
Шрифт:
О прошлом они говорили недолго. Иуда быстро перешел к цели своего приезда. Зара серьезно и с большим вниманием выслушал ясный, подробный рассказ о пастырской деятельности Иисуса и заговорил:
— Итак, Тот, Кто Грядет. Тот, кто должен явиться. Но когда?
— В любой день. В любую минуту. Когда я уезжал, он с учениками оставался в доме этого самого Лазаря, в Вифании. Этому последнему его деянию я не придал бы особого значения, если бы оно не было знаком для тех, кто не спешит верить. Некоторым из нас уже не нужны такие знаки. Учение — вот что самое важное.
— Значит,
— Я знаю, что это он.
— Чудеса. Воскрешение мертвых. Это не так трудно. Смерть — лишь сон. У нас, в Иерусалиме, нет недостатка в чудесах. Исцеление больных? Скажи больному человеку достаточно громко, что он здоров, и он выздоровеет. Так говорят скептики. Пребывание на этой должности научило меня некоторому скептицизму. Ну а что касается учения, то, разумеется, нам о нем известно все. Действительно, его доктрину внимательно изучили несколько посланных нами людей, которые наблюдали за ним и слушали, что он говорит. Кое-что из этого учения они записали. Оно, конечно, новое. Даже революционное. И все-таки оно твердо и полностью основывается на старом Законе. Кажется, этот твой человек — как бы поточнее выразиться — педантично… нет, почти фанатично придерживается старого Закона. Человек, которого трудно опровергнуть, — так мне передавали. Фарисеи не привыкли, чтобы их разбивали с помощью их же собственных текстов.
— Ты еще не слышал его? О, скоро услышишь, надеюсь. И увидишь. Гигант с громоподобным голосом и огромными глазами. Вот где надежда Израиля. Священник среди царей и царь среди священников. Синедрион должен признать его, синедрион должен…
— Должен?!
— Послушай, Зара, отец Зара, ты знаешь меня как… Я не глупец…
— Ты никогда им не был, Иуда, — улыбнулся Зара. — И никогда не был особенно легковерным. Но ты, возможно, несколько более простодушен, чем следовало бы.
— Если, говоря «простодушен», ты подразумеваешь склонность воспринимать иудейскую веру всерьез… Отец Зара, мы оба знаем Писание, но ты, конечно, знаешь его лучше. Писание предсказывает пришествие Мессии. Тот злодей, что некогда правил Иудеей, так безусловно верил в его пришествие, что однажды учинил поголовное истребление новорожденных в Вифлееме…
— Уничтожив в их числе и Мессию, насколько нам известно.
— Мне понятно, что ты подразумеваешь под скептицизмом, — продолжал Иуда несколько нервно. — Я не облечен полномочиями священника, и, скажу как старый друг, я даже рад, что не обладаю ими, если эти полномочия влекут за собой появление скептицизма.
— Ты хочешь сказать, что желаешьверить.
— Что я долженверить! — Иуда посмотрел на Зару почти свирепо, но потом взгляд его смягчился. — Моим мнением можно пренебречь. Что о нем думает Священный Совет — вот что важно. И что потом Священный Совет сможет сказать оккупационным властям.
Зара свел вместе кончики пальцев рук — очень медленно, один за другим, — образовав нечто вроде хрупкой воздушной клетки, в которую он вглядывался так, будто там находились его слова. Затем проговорил, словно читая:
— Итак,
— Ты очень хорошо все излагаешь.
— Чтобы убедить римлян вывести их легионы, их прокуратора и их, мытарей, мне пришлось бы изложить им все это действительно очень хорошо.
Иуда глубоко вздохнул:
— Зара, отец Зара, ты веришь в неизбежность прихода Мессии?
— Конечно. В противном случае я был бы еретиком. Израиль всегда верил и будет верить в его пришествие.
— Понимаю. Грядущий, который не приходит никогда. И все же есть многие, которые говорят, что Мессия нужен именно сейчас и что Бог отвечает на нашу нужду. Ты услышишь такое в любом уголке Галилеи. Говорю тебе, он — Помазанник Божий. Пусть он хотя бы появится перед святыми отцами Израиля.
— Обещаю тебе, что скоро он перед ними предстанет.
Иуда облегченно вздохнул. А Зара продолжал:
— Я тем временем за ним понаблюдаю. Очень внимательно. Мы не можем рисковать. За пределами Иудеи есть лжепророки.
— Ты говоришь его словами.
— Не может быть! — улыбнулся Зара. — Передо мной человек, пылающий надеждой! В наши дни таких нечасто встретишь.
— Скорее, пылающий верой. Есть, правда, одно… — Лицо Иуды помрачнело. — Позволь мне высказаться откровенно.
— Ты и пришел сюда, чтобы говорить откровенно.
— Есть один неприятный момент. Последнее время он слишком много говорит о неудаче. О врагах. О своей смерти. Надо сделать как-то так, чтобы он избавился от подобных настроений. Это, скажу со всем моим почтением, задача Совета. Ибо Иисусу суждено совершить многое.
— Синедрион начнет действовать, — ответил Зара. — Об этом не беспокойся.
В это время Иисус и его ученики находились в Виффагии. Иисус стоял, ласково поглаживая уши смирной серой ослицы, рядом с которой щипал траву маленький ослик. Взгляд Иисуса остановился на горе Елеонской. С яростью в голосе Фома произнес:
— Мечи и копья, копья и мечи! Они нас будут ждать, это точно.
— Нет, ни римляне, ни старейшины Израиля не отважатся на арест невиновного человека. Пока. Они хотят, чтобы я был в пределах их досягаемости, и намерены пока выжидать, наблюдая. Нет. Сказанное в Писании должно исполниться. Въезд в Иерусалим должен быть чем-то вроде вступления царя. В шестьдесят второй главе Книги Исаии сказано: «Скажите дщери Сионовой: се, Царь твой грядет к тебе кроткий, сидя на ослице и молодом осле, сыне подъяремной» [106] . Заметьте, не на взрослом осле, а на осленке, на котором еще никто не ездил верхом.
106
Это слова не из Книги пророка Исаии, а из Евангелия от Матфея (Мат., 21, 5).