Человек из тени
Шрифт:
— Продолжайте, — сказал я.
— Он весь был огромный. Он заставил нас стать вон у той стены. Он посмотрел на меня и спросил, какого черта я здесь делаю. Я сказал ему свое имя и велел… я воспротивился его насилию. Он был груб и командовал. Я велел ему… — Муни замолчал.
Я устало посмотрел на фигуру в постели. От него все еще исходил запах мужского лосьона для бритья. По нынешним временам и сильному полу полагается приятно пахнуть. Мне вспомнились несколько мужчин, которых я недурно знал. Они пахли потом, лошадьми, машинным маслом, выхлопными газами или этим бездымным порохом, который англичане называют кардитом. Я
— Да, догадываюсь, — спокойно сказал я. — Догадываюсь. Вы сказали, что это так просто ему не сойдет с рук.
— Да, действительно, откуда вы знаете? — удивленно посмотрел на меня Муни.
— Потому что именно так дураки и нарываются на пулю, пытаясь изображать отвагу, когда курок взведен, — сказал я. — Смолчи вы, наверное, и не тронули бы вас. В школах следует ввести новый предмет, который бы учил и тому, что не следует перечить вооруженному человеку. Это спасло бы больше жизней, чем штудирование правил уличного движения.
— Я и представить себе не мог, что этот сумасшедший выстрелит, — возмутился Муни. — Это просто бессмыслица. Что он этим выиграл?
— Ну хотя бы то, что продырявил вас, — ответил я.
У Кроха наверняка сдали нервы. Не в его привычках выслушивать тирады помпезных и высокопарных героев-любителей. Это доказывало, что нервишки противника подчас пошаливают, и он раздражается как простой смертный; но это также свидетельствовало, что он не очень-то собирался играть в прятки. Причина его присутствия здесь понятна до конца не была. Несомненно, встреча с Муни удивила и обескуражила. Вопрос заключался в том, ожидал ли он застать Оливию одну или же надеялся прихватить и меня.
Я взял пиджак Муни. В толстом твиде дырки почти незаметны, а кровь видна лишь изнутри.
— Поднимайтесь, — сказал я. — Давайте наденем его, чтобы у вас был пристойный вид. Этот непрошеный гость не сказал, что он здесь высматривал?
— Нет-нет. Никаких разъяснений он не дал. Ох, как больно!
Пришлось Муни поддержать и подать пиджак со всей вообразимой нежностью. Затем в его номере пришлось помочь раздеться. Я посмотрел на него, сидящего на краю кровати, бледного и болезненного, на рубахе — пятна крови, рукав оторван, и понял, что ошибался на его счет Опасен он не был.
Не хочу сказать, что все мы герои. Я и не полагал никогда, что все мы — люди железные. Но Муни не играл роли сейчас, не играл и раньше. Просто не был способен на это. И, конечно же, они нанимают агентов потверже, чем Муни проявил себя этим утром. Он не похож на убийцу, выполняющего приказ Оливия права. Просто пустой красавчик.
— Оливия просила передать, что не желает вас видеть и слышать. Мы скоро поженимся.
— Да, знаю. Она сказала об этом как раз перед тем, как…
— Если вас это удивляет, — прервал я, — если у вас теплится хоть какая-то идея относительно шантажа или чего-нибудь в этом роде, то уж лучше мне сразу сказать, что знаю о ваших отношениях. Вы ничем не можете ей угрожать — она сама уже обо всем рассказала. Я понимаю, что возможны осложнения в результате вашей размолвки, но меня это не волнует…
Остальную часть прощальной речи вы можете представить себе по собственному усмотрению. Я выказал себя благородным мужчиной, который согласен простить своей избраннице неосмотрительную связь; я выказал себя также распутным пропойцей, которого любовь женщины изменила к лучшему Возможно, вполне
— Как он себя чувствует?
— Прошу прощения, что заставил себя ждать, но какое-то время ушло на то, чтобы раздобыть плоскогубцы.
— Плоскогубцы? — нахмурила она брови.
— Ну да, — ответил я, — чтобы вырвать ногти на руках и ногах с корнем. Разве вы этого не хотели? Утюг стоял наготове, включенным, чтобы не терять времени.
— Черт вас подери, — сказала она. — Что вы такое несете? Я не делала ему больно с умыслом. Во всяком случае, не так уж сильно он страдал.
Я не сказал в ответ ни слова. Она потупила взор.
— Поль, — прошептала она.
— Я вас слушаю, док.
— Я все еще люблю его. Вы, конечно же, понимаете это, правда?
— Разумеется, — ответил я. — Но вы столь ярко проявляете свою любовь, что я питаю надежду — удастся подогреть вашу ненависть ко мне. Ладно, не следует забывать, что сегодня мы поженимся.
13
Мужем и женой мы стали в Алабаме, в небольшом городке, название которого роли не играет. Это не была в моем представлении такая уж замечательная свадьба. Однажды я ведь стоял перед алтарем. Чтобы быть уж совсем точным, случилось это сразу же после войны, и я облачился в военную форму — впервые за четыре года. Чем я действительно занимался в Европе, меняя свое обличье, — секрет, которым нельзя было поделиться ни с кем, даже с собственной невестой. Я изображал армейского офицера в отпуске, а другие мужчины были во фраках, подружки же невесты — в шифоновых платьях, если я правильно запомнил название ткани. Свадьба была торжественной и красивой, и невеста, по общему мнению, очень хороша собой, но все равно из этого ничего не вышло. Ей удалось кое-что разузнать обо мне, и это вовсе ей не понравилось. Теперь она замужем за фермером из Невады, и дети вырастают, сидя в седле, и зовут его отцом. Полагаю, он лучше годится в отцы, чем я.
Оливия и я отобедали в этом городе с тем, чтобы, если кому-то захочется проверить истинность церемонии, он смог бы в этом убедиться до конца. Ели мы молча. Наверное, нам обоим причиняли неловкость наши новые, узаконенные теперь отношения. После обеда мы сели в машину.
Это была ее машина, маленькая, иностранной марки, с мотором сзади. Наверное, она почувствовала, что «фольксваген» стал слишком привычным автомобилем для интеллектуальной элиты, и купила «рено» — черный, с серой виниловой обивкой салона и всего тридцатью двумя лошадиными силами, а этого маловато, чтобы заставить машину трудиться на всю катушку. Я сел за руль, включил зажигание и стал наблюдать в зеркало.
Пустая трата времени. В поле зрения не попадало ничего, кроме обычного для маленького южного городка транспорта. За нами никто не следовал, подозрение вызвал разве только «форд» с номером Алабамы, но он свернул на грязную боковую дорогу уже через милю-другую.
— Пока не густо, — наконец доложил я.
— О чем вы?
— Есть такое деревенское выражение, миссис Коркоран, — объяснил я. — Его употребляют, когда, например, вы преодолеваете большое расстояние впустую. Я подразумеваю не священный институт брака, как вы можете догадаться.