Человек, который не знал страха

Китанович Бранко

Казалось, что и На сей раз не возникнет никаких проблем. Они уже хотели трогаться дальше, как вдруг унтер-офицер, старший патруля, внимательно посмотрев на Валю, заявил:

– Вы, господин лейтенант Зиберт, можете ехать, но госпожа Кешко должна остаться с нами для дополнительной проверки. Госпожа невероятно похожа на особу, фотография которой найдена у одного из террористов, пытавшихся сегодня утром минировать мост на Горыни.

Хододок пробежал у Кузнецова по спине. «Только этого нам не хватало. Кого же они сегодня схватили?» Он посмотрел на Валю, но не

сказал ей ничего. Не мог же он в присутствии патруля спрашивать, не давала ли она кому-либо в отряде свою фотографию. Выяснять это сейчас не имело смысла. Надо было действовать, пока не поздно. Приходько уже незаметно положил руку на кобуру пистолета.

– Как вы смеете, господин унтер-офицер, в присутствии заслуженного немецкого офицера, – Кузнецов показал рукой на два Железных креста на своей груди, – так дерзко покушаться на честь и благонадежность девушки, в отношении которой он имеет самые серьезные намерения? Когда вернетесь в Ровно, немедленно явитесь на доклад к гауптштурмфюреру фон Дипену. Доложите ему, как непочтительно вы вели себя в отношении лейтенанта Пауля Зиберта! Хотя нет, отставить! Я доложу ему лично!

Унтер-офицер заколебался. Острый взгляд, мрачное выражение лица, повелительный тон слов придавали незнакомому лейтенанту вид опасного человека, от которого можно ждать неприятностей. А здесь еще эта дама кокетливо улыбается, сверкая глазами, и спокойно со смехом заявляет:

– Господин лейтенант, ну как вы не понимаете, что унтер-офицер выполняет приказание самого гауптштурмфюрера фон Дипена. Я уверена, что он сейчас находится на мосту. Давайте поедем туда немедленно, и пусть сам господин фон Дипен разберется с этим пустяковым недоразумением.

Выбирать не приходилось. «Во всяком случае, так мы хоть отделаемся от этого патруля, а там будет видно», – мелькнула мысль у Кузнецова.

Приходько стегнул лошадей. Снег на дороге был мокрый и серый. В воздухе висела влага. Дорога впереди была свободна.

– Едем через мост! – сказал Кузнецов.

– Ты действительно давала кому-нибудь свою фотографию? – спросил он Валю, которая понемногу приходила в себя после встречи с напугавшим их унтер-офицером.

– Нет, конечно, – ответила Валя, – простое совпадение. А не дай бог, если бы стали проверять!

Вдали, со стороны моста, показалась колонна мотоциклистов.

– Куда это они направляются? – озабоченно проговорил Кузнецов, – что это может означать для нас? Коля, правь как ни в чем не бывало и посильнее натяни вожжи, чтобы лошади не напугались.

Голова колонны между тем поравнялась с ними. Первый мотоциклист отдал честь лейтенанту Зиберту, остальные последовали его примеру. Зиберт почти не опускал руки от козырька фуражки, словно принимал парад.

За мотоциклами шли броневики и танки. Воздух наполнился шумом двигателей, скрежетом и грохотом стальных гусениц боевых машин.

Лошади из последних сил преодолевали страх. Повозка ехала по самой обочине дороги. Приходько с превеликим трудом сдерживал лошадей, чтобы они не бросились в овраг.

Когда повозка была уже на мосту, из колонны

вдруг выскочил легковой автомобиль, чтобы обогнать идущий впереди грузовик с солдатами. Кони перепугались. Приходько растерялся и, вместо того чтобы натянуть вожжи, отпустил их на мгновение. Лошади рванули сначала налево, потом направо и наскочили прямо на автомобиль. Коляска подпрыгнула несколько раз и завалилась набок. Столкновение было несильным, но левая лошадь поломала обе передние ноги, а правая получила небольшие повреждения.

Напуганный шофер-ефрейтор, извиняясь, развел руками, но Кузнецов негодующим жестом приказал ему немедленно убираться с глаз долой. Секунда, вторая, и мост опустел, очередная колонна еще не подошла.

Приходько и Кузнецов попытались поднять лошадей, еще не ведая, что левая из них больше никогда уже не встанет. А Валя совсем растерялась. Все, что лежало на дне коляски, тщательно укрытое дерюгой и сеном, вывалилось теперь на мост, буквально под ноги охранявших его солдат полевой жандармерии.

На этом все могло бы и кончиться. Закончилась бы здесь и биография Кузнецова, не обладай он бесценным даром настоящего разведчика – не теряться ни в какой обстановке, быстро находить единственно правильное решение и осуществлять его. «Для настоящего разведчика не бывает безвыходных ситуаций» – вот одно из главных правил, которые он усвоил во время учебы в Москве.

Прежде чем жандармы, охранявшие мост, смогли что-либо сообразить, лейтенант Пауль Зиберт оставил лошадей и, выхватив из кобуры пистолет, в два-три прыжка подскочил к Вале, которая словно остолбенела. Потом, тяжело дыша, гневно обрушился на растерявшихся жандармов.

– Немедленно приведите сюда гауптштурмфюрера фон Дипена или Ришарда. Пусть они посмотрят сами, какие у них бездельники служат. Поэтому вам террористы и подбрасывали мины под самый нос. Что глаза таращите, лентяи? Не видели русской партизанки? Ну-ка шевелитесь, быстрее, быстрее! Поднимайте коляску и кладите все на место. Быстро!

Немецкий солдат традиционно воспитывался в духебеспрекословного и бездумного повиновения приказам. Как офицер сказал, так тому и быть. О каком-либо сомнении не могло быть и речи.

Психология бездумного повиновения сработала безотказно и на сей раз: солдаты поспешно бросились выполнять приказание Зиберта. Николай Приходько помогал им, хотя ему, несмотря на сложность и опасность обстановки, хотелось громко рассмеяться. Немецкий автоматчик короткой очередью убил искалеченную лошадь, а труп ее солдаты сбросили в реку.

Пока Кузнецов регулировал движение на мосту, чтобы какой-нибудь грузовик не наехал на повозку, двое солдат стерегли Валю. Наконец все было уложено. Кузнецов подозвал к себе солдат и приказал:

– На мосту скопилось много мокрого снега. Если ночью подморозит, завтра здесь будет каток. Весь снег с моста надо убрать, а проезжую часть посыпать песком. На обратном пути я проверю, как выполнено мое приказание.

Приходько запряг в коляску оставшуюся в живых лошадь, которой предстояло одной везти тяжелую повозку.