Человек отовсюду
Шрифт:
И еще раз так же. И еще. Потом предложат продлить контракт, каковое предложение будет отвергнуто с яростью или слезливой истерикой – смотря по темпераменту отвергающего. Ну что ж, ждите, дело ваше, а мы пока ничем не можем вам помочь… Тем временем выясняется, что ренатурализацию просто так не пройти, на нее огромная очередь, бедняга изнывает от скуки, вспышки его бешенства ведут только к неприятностям, накопленные деньги понемногу тают, и вот уже средний человек, привыкший плыть по течению, задумывается: а не поработать ли тут еще годик?
Ведь плывущих по течению – подавляющее большинство.
Разумеется, при первой встрече Овечко не раскрыл мне всю комбинацию, но намекнул: будет
И точно, ровно десять дней спустя я был переведен в Эстели – столицу Нового Сальвадора. Из простого георазведчика я превратился во второго заместителя Геологического департамента колонии. Стремительный взлет, но не уникальный. Где же еще и взлетать человеку, как не в богом забытых дырах? В приличных местах слишком много конкурентов.
Эстели оказалась лучшим местечком в Новом Сальвадоре. Столицу построили на крупнейшем из островов, настолько крупном, что требовался целый час, чтобы обойти его из конца в конец. Промышленность вынесли на его край, чтобы муссонные ветры гнали прочь ядовитый дым. Береговые дамбы поражали своей монументальностью, а излучатели – количеством. Островок поменьше, соединенный дамбой с главным островом, был превращен в маленький космодром. Иногда по дамбе проезжал сопровождаемый мощной охраной грузовик с добытым металлом. Охране, по-моему, было нечем заняться. Конечно, рений безумно дорог, а некоторые радиоактивные изотопы, перевозимые в специальных контейнерах, еще дороже, но кто бы стал организовывать нападения, если добычу некуда вывезти?
Оказалось – был прецедент. Несколько лет назад в Преисподней и сопредельных колониях орудовала банда, имевшая в своем распоряжении вертолеты и летающие платформы. Полицейские силы Межзоны уничтожили банду, но осталось неизвестным, кто покровительствовал ей «наверху» и вырвана ли зараза с корнем. Я начинал догадываться о возможной подоплеке подпольной возни в Преисподней.
Но это были лишь догадки. Эдгару требовались доказательства. Запись моего разговора с Овечко его не устроила бы: во-первых, в ней содержались лишь намеки, и толкуй их как хочешь, а во-вторых, подделать такую запись ничего не стоит. Но как добыть нечто более существенное?
Первое время я добывал себе только головную боль, пытаясь вникнуть в мои многочисленные новые обязанности. Начальник департамента входил в административный совет колонии и больше царствовал, чем правил, его первый заместитель свалился с пятнистой горячкой и шел на поправку так медленно, как будто собирался окончательно выздороветь лишь ко дню своей естественной смерти. Мне, что называется, пришлось брать с места в карьер.
Документы, документы, документы… Ломающаяся техника, пьяная и ленивая рабочая сила, фальшивая маркшейдерская съемка, приписки, чудовищная уйма добра, якобы потонувшего в болотах, сорок с лишним штук антиграв-катеров, пропавших неведомо куда… Бестолковщина. Сюрпризы сельвы. Варварская добыча ископаемых. Наказание невиновных и поощрение непричастных. Зато департамент так и кипел, ежеминутно разражаясь новыми документами. Ни один клянущий несносную жару клерк не сидел без дела. Не смешно ли, когда энергия сотен людей идет почти исключительно во вред делу?
Смешно – если глядеть на это со стороны, а не изнутри.
Я чувствовал, что настоящее гиблое болото
Не мое это было дело, не для того меня перевели в Геологический департамент, но я все же сунулся к начальству с кое-какими предложениями. Результатом был следующий разговор:
– Гм… очень интересно. Полагаю, со временем мы это используем.
– Что мешает сделать это прямо сейчас?
– Несвоевременно… – Начальник департамента, большой и вальяжный, как морской слон, и наделенный таким же вислым носом, чуть заметно улыбнулся. – Не стану темнить, Овечко дает тебе прекрасную характеристику, он утверждает, что мы можем на тебя рассчитывать. Ты еще не вполне наш, но ты станешь нашим, когда уяснишь себе кое-что. В этом мы тебе поможем. Пока же могу сказать тебе следующее: твои предложения пригодятся нам… чуть позже. А твоя голова и твоя энергия будут нужны уже скоро. Понятно?
– Не вполне.
– Скоро в Новом Сальвадоре произойдут события. – От улыбки начальник департамента стал еще больше похож на морского слона. – Мы рассчитываем, что ты примешь в них… э-э… посильное участие. Об этом пока… э-э… не надо распространяться, и торопить их совсем не надо. Потом – карт-бланш. – Он обвел рукой кабинет, как бы намекая на то, что со временем сие помещение может стать моим. – Потом – широкие возможности и совсем другой уровень компетенции… со всеми вытекающими. Но потом. Пока же – молчок. Теперь понял?
Просто кивок в ответ. Без слов. Меня покупают, я продаюсь, что тут такого? Ведь я давно хотел этого – была бы предложена хорошая цена и не были бы дохлыми шансы на успех дела. Образ простой и понятный каждому, включая морского слона.
Ничего конкретного опять-таки не было сказано, и ответов на мои вопросы я не получил. Бессловесная грудастая модель примитивного образца, положенная мне по должности, молча недоумевала, глядя на меня влажными коровьими глазами: почему это господин оставляет ее неудовлетворенной? Почему, придя со службы заполночь, он принимает душ, а потом не тащит ее, на все готовую, в койку? Почему вместо этого он подолгу сидит, уставившись в одну точку, или рисует на бумажке непонятные схемы, причем только для того, чтобы затем порвать бумажку в мелкие клочья и сунуть в утилизатор? Я относился к бедному глупому феминоиду не лучше, чем какой-нибудь древний султан относился к самой нелюбимой из наложниц, разве что не приказывал казнить или сечь до беспамятства. Право же, это существо не заслуживало такого отношения, но у меня просто не было времени.
Тем временем полицейские, пограничные и охранные подразделения колонии проявляли несвойственную им активность. Военно-воздушные силы с успехом провели маневры; в них, между прочим, участвовали три эскадрильи антиграв-катеров – не тех ли самых, которых недосчитался наш департамент? В них вообще участвовало все, что летает, – боевые флайдарты, боевые и транспортные платформы, вертолеты всех типов и даже подобный утюгу шаттл-грузовоз. Среди рабочих кто-то распространял листовки, живописующие их убогую жизнь и пока что просто вопрошающие: «Что дальше? Вас это устраивает?» Появились неуловимые агитаторы, намекавшие на то, что жить можно гораздо лучше, даже в колонии. Никто бы не подумал, что листовки и агитация – дело рук администрации. А она просто намеревалась оседлать волну.