Человек отовсюду
Шрифт:
Я просто обязан был умыть руки – и как агент, и как мусорщик. Мне не хватало Вилли, он мог бы дать ценный совет. Впрочем, я заранее знал, что Вилли настоятельно порекомендовал бы мне не делать глупостей. Мусорщик может быть хорошим или плохим, но даже хороший мусорщик вовсе не обязан любить мусор.
Так-то оно так, но…
Земля вмешается и остановит это безумие, твердил я себе. Потом приходили сомнения. Чего ради ей вмешиваться в спор двух компаний о праве на клочок болотистой территории где-то у черта на рогах, если добываемый там металл в любом случае будет поступать
Правда, погибнет множество людей, ну так что же из того? Человеческий материал имеет ценное свойство самовоспроизводиться, его под рукой довольно много, а дураки всегда остаются в дураках, разве когда-нибудь было иначе? В крайнем случае впоследствии можно будет найти стрелочника и примерно наказать.
Кстати, я вполне годился на роль такого стрелочника. Биография подходящая.
Мысленно я ругал Вилли на все корки – где он пропадает? Отнял у меня корабль… Одно появление черного корабля над Эстели, возможно, заставило бы местных комбинаторов задуматься, а уж если бы корабль начал действовать…
Я бы придумал как. Я бы начисто отбил у подлецов охоту швырять в огонь обманутых людей. Пусть глупых, но ведь людей!
Возможно, из меня никогда не выйдет хорошего мусорщика, думал я и почему-то совсем не огорчался этому.
Вилли так и не появился. Реакции Земли тоже не последовало. Накануне дня атаки на Новый Пфальц я продублировал сообщение на спутник. Никакого результата.
Эдгар говорил, что меня будут подстраховывать. Кто, где? Если в Новом Сальвадоре работал еще один его человек и если он имел связь, то Эдгар должен был получить аналогичную информацию и от него. И что же?
А ничего.
Вывести из строя шаттл – пожалуй, только так я мог помешать планам Спейс Минералз. Без шаттла вся затея с нападением на Новый Пфальц трещала по швам, операция наверняка была бы отложена, а за это время тайное имело отличные шансы стать явным для всей Прокны. Но на космодром меня не допускали. Я познакомился с одним техником и вел с ним осторожные разговоры. Техник принадлежал к той породе жучков, которым только плати, и они все сделают, если им будет обеспечена безопасность. Заплатить жучку я мог. С безопасностью было хуже, и я изобретал способы загнать шаттл в ремонт хотя бы на несколько дней, притом так, чтобы никого не угробило при аварии и чтобы никто не усомнился в естественном характере поломки.
Одно только: катастрофически не хватало времени. Последний камешек мозаики встал на место слишком поздно. Какой смысл ругать себя за недогадливость, если ругань не поможет делу?
Последние две ночи я не спал. К тому времени как я нашел безупречный во всех отношениях план диверсии против шаттла, мне уже было ясно: я опоздал. Техников перевели на казарменное положение, и никто из них не мог выйти за проволоку. Почему-то самые лучшие мысли приходят в голову тогда, когда
Работа в департаменте была заброшена. То и дело я отвечал на вопросы Овечко, интересовавшегося моим мнением по той или иной детали плана:
– Нет-нет, оба командных пункта – главный и резервный – должны быть нейтрализованы одновременно, – вещал я. – Да, это можно сделать уже после начала операции по захвату космодрома… Нет, ракетный удар по объекту «А» недопустим – там ядерный реактор без серьезных средств внешней защиты. У нас тут и без того высокий естественный фон. Вам что, хочется заразить территорию в полмиллиона квадратных километров?..
И так далее, и тому подобное.
– Вот здесь у них радары, тут и тут. – Я тыкал пальцем в монитор. – И еще два вот здесь. Судя по пакетам волн, дальность их действия порядка двухсот километров. Надо выяснить, не остановлен ли какой-нибудь из них на профилактику. Это нам очень помогло бы. Если надо, я сам могу слетать. Пойду низко и медленно, меня примут за обычную посудину на воздушной подушке…
Овечко кивал: так, мол, и сделаем. Слетаешь – вот и молодец, хорошо, что сам предложил, мы это ценим, сразу видно, что ты свой, а за нами не пропадет…
Катер нес аппаратуру для пассивной локации, но не имел вооружения. Я всерьез собирался повредить обшивку шаттла таранным ударом – скользящим, но достаточным, – и дать деру в Межзону.
Горячее небо. Одинокое облачко. Притихшая сельва.
Развернув катер, я направил его в сторону Эстели, с раздражением сообщив по радио: вынужден вернуться из-за перегрева маршевого двигателя. Любой, кто слышал меня, не усомнился бы: я здорово разозлен, прямо-таки взбешен, киплю и извергаюсь. Подумать только, что грозит выйти из строя, – маршевый двигатель! Что может быть проще и надежнее элементарного реактивного движка? А вот поди ж ты… Говорят, что раз в сто лет и палка стреляет.
Под брюхом катера мелькали кроны деревьев, временами в зеленом пологе открывался провал с мертво застывшей коричнево-зеленой топью. Вяло, нехотя шевелились лианы. Дерево-капкан раскинуло ветви-щупальца, притворяясь добропорядочным растением. Мелкие твари на плавучем островке деловито суетились вокруг дохлого панцирного гада, прикидывая, очевидно, с какой стороны лучше начать вскрывать эту гигантскую консервную банку. Большая псевдоптица вильнула в сторону, избегая встречи с реактивной струей моего катера. Словом – тишь. Идиллия.
Затишье перед бурей.
Завтра все изменится. Еще до рассвета стартует шаттл, и тогда уже будет поздно что-либо предпринимать. Только сейчас, другого шанса мне никто не подарит.
До Эстели оставалось минут пятнадцать лету. Через пять минут, когда меня должны были засечь радары базы, я собирался сообщить о неполадках в системе управления и запросить аварийную посадку. Под эту легенду меня, пожалуй, не попытались бы сбить и при появлении в воздушном пространстве над космодромом, а там… Риск, конечно. Но разве я не удачлив от рождения? Сделаю дело и унесу ноги. В Межзону. Горючки хватит.