Человек-Паук. Майлз Моралес
Шрифт:
– Майлз? – позвала она. Затем еще раз: – Эй, Майлз!
– Да, – парень моргнул, прогоняя мысли прочь.
– Тебе что-то нужно? – Уинни облокотилась на прилавок, так яге как Майлз прошлым вечером. Будто это была одна из поз в йоге – поза скучающего сотрудника «Кампус Конвиниенс».
– А... да. Одну марку и конверт.
Уинни развернулась, оторвала марку от рулона, затем взяла конверт и положила их на прилавок.
Майлз достал из кармана помятый доллар.
– Спасибо, – сказал он, разворачиваясь, чтобы уйти.
– Что здесь вчера произошло? –
– Уинни, ты ведь, как и я, на стипендии. Ты лучше других должна понимать, что я не стал бы рисковать своей стипендией ради куска консервированного мяса.
– Верно, – она кивнула. – Что ж, вряд ли тебя строго накажут. В смысле, все эти украденные консервы выходят всего долларов на пятнадцать. Скорее всего, они просто выставят тебе или твоим родителям счет. Мне пришлось обратиться в полицию, потому что иначе...
– Я знаю, – Майлз ее понимал. – Знаю.
Но он не знал, что посреди урока математического анализа в дверь кабинета постучат и что мистер Борем повернется к классу и назовет имя Майлза.
– Джентльмен хочет с вами поговорить, сказал он, как всегда, учтиво.
И когда Майлз встал, мистер Борем добавил:
– Захватите свои вещи.
Затем еще один школьный полицейский повел его по коридору, вывел из главного корпуса, прошел через кампус, и наконец они пришли в административное здание, где Майлза посадили на стул в приемной декана – цитадели дисциплины. Майлз сидел в кресле из темного дерева и бордовой кожи, пока не появились его родители.
– Что происходит? – спросила мама
Майлза, ее лицо выражало полное недоумение.
– Я не знаю, – сказал Майлз.
– Ты это сделал? – спросил его отец.
– Сделал что? – Майлз нахмурил брови и прищурился.
– Украл.
– Украл? Конечно, нет! Они думают, что я украл эту фигню?
– А ты думаешь, почему мы... – но, прежде чем отец успел распалиться, его прервала мисс Флетчер, секретарь.
– Декан готов вас принять.
Через пять минут Майлз уже сидел в кабинете декана Кушнера перед огромным деревянным столом с изящной резьбой, напоминающей орнамент на фарфоровом сервизе родителей Майлза. Декан Кушнер был небольшого роста и за этим столом казался еще меньше. У него была идеально круглая лысая голова, вены на ней напоминали швы на новеньком бейсбольном мячике. Он носил маленькие круглые очки, которые, разумеется, как раз подходили его широким глазам. Вообще он был похож на кучу окружностей в костюме.
Родители Майлза сели по обеим сторонам от сына, их брови были нахмурены. Оба нервно покачивали ногами. Для Майлза это был еще больший кошмар, чем те, в которых появлялся дядя Аарон. По крайней мере, они всегда заканчивались тем, что он просыпался. А здесь все по-настоящему. Он отучился в школе всего один полный день и уже вот-вот получит новое наказание.
– Пожалуйста, прочти это вслух, – приказал декан Кушнер, протянув Майлзу лист бумаги.
Майлз посмотрел на бумагу, закусив нижнюю губу. Он вздохнул, бросил взгляд на декана Кушнера, затем неохотно откашлялся и начал читать:
«Дорогой декан Кушнер!
Меня зовут Майлз Моралес. Мне тринадцать лет, и я живу в Бруклине. У меня замечательные родители, которые любят меня больше всего на свете. Наверное, это странно звучит из уст подростка, но я знаю, что они многое принесли в жертву ради меня и продолжают приносить, чтобы я мог продолжать свой путь к успеху. Именно благодаря их поддержке я сохранил свой средний балл в школе на отметке «четыре». Я научился быть безукоризненным, поэтому я очень хочу посещать Бруклинскую академию, которая так же гордится своей безупречностью.
Но, кроме того, я горжусь своей честностью. И если говорить начистоту, я также должен отметить, что хоть у меня и отличная семья, я знаю, что некоторые смотрят на нас криво. Это все потому, что мой отец не всегда был тем, кем он является сегодня. В свое время никто не помог ему выбрать правильный жизненный путь. Хотя наш район является отличным местом, иногда ситуация может выйти из-под контроля. Мои папа и дядя пали жертвами улицы, и, став подростками-ворами, они принесли проблемы в наш район и в город Нью- Йорк в целом.
И хотя отец с помощью моей мамы смог выпутаться из этого и стать приличным человеком, у его брата не получилось. Дядя продолжал нарушать закон, причинять страдания людям, пока в итоге не поплатился за это. Этот момент биографии нашей семьи оставил и на мне свой отпечаток. То бесстрашие, которое способствует совершению преступлений, также ведет и к успеху. Моя цель, если вы удостоите меня чести посещать Бруклинскую академию, – доказать это окончательно. Я верю, что важно не только то, откуда ты, но и куда ты направляешься.
Спасибо за внимание. С нетерпением жду ответа.
С уважением,
Майлз Моралес».
Майлз положил бумагу на стол. Его словно оглушили.
Итак, мистер Моралес, – сказал декан Кушнер, поправив очки на переносице. – Это то письмо, которое ты отправил вместе с заявлением о приеме в наше учреждение?
– Да, сэр, – ответил Майлз.
– Разве ты в нем не сказал, что не поддашься дурному влиянию своей семьи?
– Прошу прощения, декан Кушнер, но я не думаю... – встрял отец Майлза.
– Я всего лишь перефразировал слова вашего сына, мистер Дэвис, – декан указал на бумагу.
– Я все понимаю, сэр, но...
– Э-э-э, мы все понимаем, сэр, – вступилась мать Майлза, чтобы как-то сгладить ситуацию, – но Майлз сказал, что ничего не сделал.
– Это правда. Зачем мне красть из магазина, в котором я работаю? Да еще что красть? Колбасу?
– Декан Кушнер, есть какие-то доказательства? – спросил отец Майлза, все еще возмущенный обвинениями декана.