Человек рождается дважды. Книга 1
Шрифт:
Догадывается и осуждает… — огорчённо подумала Нина и повернулась к Сергею. — Маландина — моя подруга, и не просто подруга — она сосредоточенно наморщила лоб, — это больше, чем подруга, это моя совесть.
Она отодвинула лампу. Комната как будто стала больше. Сергей от Яркого света зажмурился и прикрыл глаза ладонью.
Нина поправила абажур.
— Можно ли не удивиться, встретив среди крепких уборщиц молоденькую и хрупкую девушку с нежным лицом и с огромными глазами цвета васильков?
Фомин неопределённо тряхнул головой.
— Вот такая девушка появилась
— Злые Языки утверждают, что и Нина… — начал было Сергей, но она его перебила:
— Разве я пою? Короче, эта странная уборщица меня покорила. А познакомились мы с ней позднее в отделении милиции.
— Ого! — протянул удивлённо Сергей. — Как же вы туда угодили?
Нина засмеялась:
— Уже зимой мне пришлось задержаться на работе, и я возвращалась поздно. Ленинград затих. Уличные фонари еле просвечивали через стену снегопада. Было тихо, темно и как-то жутко. Я ведь ужасная трусиха.
— Что-то не особенно заметно, — вставил, улыбаясь, Сергей.
— Нет, серьёзно. Мне было страшно, я хотела уже возвратиться и в поликлинике дождаться утра, когда увидела впереди женщину. Она шла в том же направлении. Я решила её нагнать. Мы уже почти поравнялись, как увидели в воротах двора группу людей, услышали приглушённые голоса и возню. Я окаменела от ужаса. Женщина сразу же бросилась к воротам. Она поднЯла такой шум, что двое бросились в переулок, а один скрылся во дворе, оставив на снегу стонущего человека.
В комнате Левченко скрипнула дверь. Она кого-то провожала и задержалась на кухне. Донёсся шёпот и смех. Валя повернула голову и прислушалась. На миг замолчала и Нина, но тут же продолжила:
— Женщина уже барабанила в окно. Показался заспанный дворник. Она что-то сказала, он побежал за сарай, а она принялась возиться с человеком, помогая ему подняться. «Да что вы стоите, гражданка?! — закричала она гневно. — Человеку нужна помощь!» Я всё ещё не могла прийти в себя. Она схватила меня за руку, и я молча последовала за ней. Она посмотрела на меня внимательно и сказала: «Ах, это вы? Простите, но нельзя же быть такой безразличной…» Я узнала синеглазую девушку.
Валя украдкой покосилась на часы, Нина заторопилась.
— Вот так и познакомились. Дворник одного задержал, пришлось пойти в милицию.
— Надо полагать, что девушка была не только уборщицей?
— Да. Она работала на заводе лаборанткой, Занималась в вечерней музыкальной школе. Комсомольцы решили собрать деньги на путёвку одной девушке. Вот Татьяна и стала уборщицей. Это устраивало её и потому, что в клубе был рояль.
Сергей собрался уходить.
— У Вали будет хорошая подруга, — мягко проговорил он и пошёл к двери.
Нина набросила на плечи платок и вышла за ним в коридор. Там их встретила Алла Васильевна.
— Вы, голубчик мой, где
Сергей пожал плечами и покосился на Нину: ничего, мол, не поделаешь, придётся…
Трактора, груженные мостовым лесом, тяжело тащились по избитой колее болотистой дороги. Колонна растянулась по берегу речки. Глушков постоянно вставал, опираясь рукой на спинку сиденья, и прислушивался: все ли машины идут. Дорога была плохой: кому-нибудь могла потребоваться помощь. И только когда показались белые сваи строящегося моста, прибавил газ и включил третью скорость.
У штабеля леса он соскочил с площадки. К нему подошёл прораб с высоким чернявым человеком в замасленной гимнастерке с чёрными петлицами и фуражке танкиста.
— Знакомьтесь. Вот это и есть товарищ Глушков — начальник колонны. Поговорите с ним, он скажет, кто лучше подойдёт.
Голос у прораба был тусклый, лицо кислое. Представив Глушкова, он натянул шляпу на самые уши и отошёл от них.
Глушков сразу понял, что разговор будет касаться передачи тракторов. Без боя прорабы на другие участки трактора не отдавали.
— Линевич! — отрекомендовался человек и добавил — Бывший танкист-механик, совсем ещё недавний тракторист, а теперь механик дорожного прорабства. Пойдём на бревна, есть небольшой разговорец. — Не отпуская Глушкова, подвёл его к штабелю и сел рядом с прорабом.
Глушков покосился на работающий мотор. Линевич понял его беспокойство и по-приятельски хлопнул по спине.
— Глушить не надо. Торговаться не придётся. Посоветуемся, решим — и исполнять. — Он вытащил из кармана гимнастёрки распоряжение и, разворачивая листок, стал разъяснять — На семьдесят восьмом километре строители дороги вышли на трясину. Что не сыпят — как в воду. Сунули шесты — и с концом. Начали промерять, да куда там! Церковь уйдёт, и креста не увидишь. Решено гатить брёвнами, а зыбуны тянутся на восемнадцать километров. Там уже прикинули — брёвен потребуется около миллиона штук. Вот распоряжение: три лучших трактора и самых опытных трактористов. За бесперебойную работу машин отвечает начальник колонны. Он подал Глушкову листок приказа.
Тот внимательно прочитал, задумчиво поправил волосы и задержал на затылке руку.
— А как же тут? Лесу заготовлено изрядно, ещё на месяц хватит возить машинами, да и мост нужен,
— Мост всё равно достраивать будут зимой, к весне успеют, — сказал Линевич, — А там необходимо закрепить, пока не замёрзло. Работает уже тысяча человек.
Было видно, что работа участка его уже захватила.
Глушков смотрел на его оживлённое лицо.
— Ну и дела! — продолжал тот. — Дорожники обязались дать временный проезд до Элекчана к Январю. Легко сказать: а ведь это более двухсот километров. Кровь из носу — дадут! Хотя эту «пилюлю» и никто не предвидел.