Человек рождается дважды. Книга 1
Шрифт:
Он снова встал.
— Да, тяжёлое наследие оставила нам царская Россия. Но ничего! Ты ещё доживёшь до тех дней, когда тюрьмы пойдут на слом. А пока есть и преступники, и классовые враги. Мы — солдаты партии и будем там, где нужно сегодня. Раз приехал — будешь работать. Для начала пошлём в культурно-воспитательную часть. Прикрепим к опытному работнику, товарищу Роеву. Он во многом поможет разобраться.
— Приказ есть приказ. Придётся попробовать, — чуть слышно согласился Фомин.
— Вот
Он нажал кнопку звонка и приказал вытянувшемуся у двери военному:
— Познакомьте товарища с воспитателем Роевым! Позаботьтесь об общежитии и обо всём остальном.
Неприятное впечатление от лагеря не сгладилось и после разговора с начальником управления. Чувство растерянности не покидало его, пока он оформлял документы, знакомился с инструкциями и рылся в архивах культурно-воспитательной части.
Старший воспитатель Роев ему понравился. Бросилась в глаза такая же искренняя любовь к своему делу, какая чувствовалась и у Васькова.
Когда Фомин закончил оформление, Роев предложил пройти по баракам.
— Рекомендую ничему не удивляться! Спокойствие.
Фомин вопросительно посмотрел на Роева.
— Вы не беспокойтесь, ничего страшного не произойдёт, — улыбнулся Роев. — Но вы человек новый и молодой. Возможно, будут провоцировать. Это обычный приём рецидивистов.
В первом же бараке не успели сделать и двух шагов, как насмешливый гул прокатился по нарам. Послышались голоса,
— Гляди, братва, пономарь новый.
— А хряпка, как у настоящего архиерея.
— Эх, не попа, а попадью бы, — неслось из разных углов.
Фомин видел только озлобленные взгляды, но Роев спокойно шёл впереди, делая на ходу отдельные замечания.
В жилете и в русской рубахе, на ногах начищенные сапоги в гармошку, вышел навстречу танцующей походкой паренёк, остановился и с Язвительной усмешкой спросил:
— Ну что, длинногривый, когда же молебен?
Тут же подскочил вплотную и сквозь зубы тихо, но угрожающе выдавил:
— А ну, катись отсюда!
— Лёнчик, ша! — прозвучал властный голос. Кто-то заиграл на гитаре. Лёнчик как ни в чём не бывало хлопнул в ладоши. Отбив замысловатое коленце, весело подмигнул и запел:
Мы сидим в Таганке, как в консервной банке.
Гитарист аккомпанировал мастерски. Да и Лёнчик был способный танцор и певец. С нар смотрели насторожённые лица. Лёнчик закончил куплет отвратительной нецензурщиной. По нарам прокатился дружный хохот.
Фомин вспыхнул и растерялся. Роев предупреждающе наклонил голову. Сергей сразу понял и хладнокровно проговорил:
— Вижу, знакомство сегодня не состоится. Все слишком весело настроены. Ну что же, зайду в другой раз, — и вышел из барака.
— Не огорчайтесь, это мелочи. Со мной было хуже, когда я впервые пришёл в лагерь, — нагнал его Роев. —
Фомин не стал расспрашивать дальше и побежал в барак. За короткое время он на многое нагляделся.
На верхних нарах, свесив волосатые ноги, сидел совершенно голый человек с наброшенной на колени рубашкой. К его плечам и шее были пришиты нарисованные генеральские погоны. Тонкие струйки крови засохли на груди, спине и руках. Он сидел с закрытыми глазами и открытым ртом.
— Генерал, смирно! — крикнули из-за нар, как только Фомин открыл дверь.
Голый человек вскочил и, прикрывшись рубашкой, вытянулся.
— Вольно! — быстро и громко раздалась вторая команда.
Человек болезненно сморщился и исчез за нарами. Было тихо.
— Порядок, гражданин воспитатель. Жалоб нет, — проговорил чей-то голос с нар.
— Где этот человек? Что всё это значит?
— Это наши артисты. Спросите, может, откликнется, — ответил насмешливо тот же голос. Заключённые начали укладываться спать, давая понять, что дежурному делать больше нечего.
Возвращаясь, Фомин заглянул в барак, где жил Петров. Тот ожесточённо рвал струны гитары и с надрывом напевал:
Где-то и когда-то весёлые ребята
Под этот, под гитарный, пили звон.
Пили, гуляли, головы ломали,
По струнам разливался самогон…
Голос у него был сочный и мягкий. Но сквозь разгульные слова песни и её весёлую мелодию прорывались тоска и безнадёжность.
— Петров, вы, оказывается, музыкальный человек. Приятно послушать, — сказал Фомин, подходя поближе.
— Душа не деньги, гражданин. Не украдёшь да и не проиграешь… — улыбнулся заключенный,
— Давно в лагерях?
— Не помню.
— Много раз судились?
— Бывало, — неохотно ответил Петров и неожиданно запел:
Не ходи ты по-над тюрьмою,
Да не стучи подборами.
Не мучь ты сердце воровское
Своими разговорами…
Он бросил гитару и поднялся. Прошёл рядом с Фоминым, лёг на нары и отвернулся.
Ушёл и Фомин. Только в дежурной комнате он обнаружил пропажу часов из маленького кармана брюк… Глубокой ночью он пошёл с очередным обходом по лагерю.
Было тихо. В бараках еле мерцал свет засиженных мухами лампочек. Где-то в городе прогрохотал запоздалый трамвай, скоро затихли и его скребущие звуки. По небу ползли рваные тучи. Луна то пряталась в их лохмотьях, то снова разбрасывала между тенями бараков полосы холодного света.
Недостроенный склад топлива за баней устрашающе чернел. Сергей зашёл в прачечное [шн] отделение. Степенный банщик Вагин готовил постельное бельё, раскладывая его стопками для каждого барака.
Фомин сел к окну. Выглянула луна, и полоса света легла на внутреннюю часть склада. К своему удивлению, он увидел там силуэты людей.