Человек в пустой квартире

Ромов Анатолий Сергеевич

Уваров долго сидел, шевеля губами, будто что-то подсчитывая.

–  Стройная система. Очень стройная. Но есть в ней одно «но».

–  Какое?

–  О Лагине я услышал только, от вас, судить о его действиях не могу, поэтому буду рассматривать события со своей точки зрения. Так вот, если бы у Лещенко появилась такая монета, пусть лишь предложенная на консультацию, пусть на короткий срок, пусть возможная подделка, он обязательно сказал бы об этом мне. Обязательно. Даже сомнение, даже слабая надежда, что он откроет одну из «Елизавет» 1742 года здесь, в Ленинграде, было бы для него событием. Только

подумать - «Елизавета» семьсот сорок второго года. Но он почему-то сказал мне лишь о знакомстве с Виктором, о том же, что тот предложил ему на консультацию «Елизавету» с индексом «ЕД», даже не упомянул. Чем это объяснить?

–  Может быть, он хотел сначала проверить подлинность монеты? Убедиться, что она настоящая?

–  Насколько я понял, монета у Арвида Петровича лежала около недели, время достаточное, чтобы убедиться, подлинник это или подделка. Да и вообще, Арвид суеверием не отличался, сглазу не боялся, какой смысл ему это скрывать, тем более от меня?

–  Может быть, это была другая монета, и Лагин нарочно темнил?

–  Может быть. Кроме того, есть еще одно сомнение насчет того, что Лещенко открыл сейф, когда Лагин вошел в квартиру. Не уверен, что Лещенко положил бы неатрибутированную, то есть непроверенную, монету в сейф. Самое для нее место в шкафу, на верхнем планшете.

–  То есть у вас есть уже несколько сомнений, а может набраться и больше?

–  Безусловно. Понимаете, Юлия Сергеевна, со многим, что я от вас услышал, можно спорить, хотя в целом версия интересная. Но она требует тщательной проработки. Тщательной.

–  Вы согласны помочь мне в этой проработке?

–  Согласен не то слово. Обязан.

–  Я хочу попросить вас присутствовать на следующем допросе, вы не против?

–  Отчего же, помогу, чем смогу.

21

Выйдя из Петропавловской крепости, я решила пройтись до прокуратуры пешком. Двинулась по любимому маршруту: вдоль Кронверкского пролива к стрелке Васильевского острова, мимо здания Биржи, Ростральных колонн, Адмиралтейства. Идти было легко, погода стояла солнечная, но не жаркая, большинство прохожих было уже без плащей. Я люблю эти дни - по ленинградским понятиям пока еще весна, в тени холодок, но ясно, вот-вот наступит лето. Я старалась думать именно об этом, о предстоящем лете. Усмехнулась: хорошо, когда есть с кем провести лето. Когда до прокуратуры оставалось минуты две хода, перешла улицу и увидела Русинова - он шел в нескольких метрах впереди. Подумала: идет легко и пружинисто. Сколько ему лет - за сорок пять? Да, наверное, около сорока пяти, может, чуть больше, но пятидесяти нет наверняка. Кажется, идет туда же, куда и я, в прокуратуру. Точно. Поневоле прибавила шагу. Русинов увидел меня, остановился:

–  Это судьба, Юлия Сергеевна. Я ведь к вам.

–  Очень приятно.
– Улыбнулась.
– Идемте?

Не сдвинулся с места.

–  Давайте будем честными, вам очень хочется сидеть в своем кабинете?
– Так как я промолчала, добавил: - Видите кафе наискосок? Почему бы не зайти туда, оно наверняка пустое?

Это кафе я хорошо знала, и знала, что там сейчас пусто, и очень хотела зайти туда с Русиновым, но безразлично кивнула:

–  Зайдем, делу от этого хуже не станет.

–  Вы

правы, делу хуже не станет.

Мы взяли два кофе и пирожные, сели за столик у окна, и я рассказала о своих выводах, которые сейчас показались мне не такими убедительными… Русинов долго молчал, наконец вежливо улыбнулся:

–  Идея умышленного отказа от алиби. А что, интересно. Только…

–  Да, только?

–  Что касается вывоза коллекции каким-то другим путем, сомневаюсь. И по очень простым причинам. Во-первых, три тысячи монет сразу вывезти сложно. Во-вторых, судя по почерку, преступники не новички и разбираются в тонкостях. Вряд ли они отдадут сразу всю коллекцию. Ведь понимают: одна монета, проданная Пайментсу даже за десятую часть стоимости в валюте, обогатила бы их. Согласны?

–  Согласна, Владимир Анатольевич. Сказывается некомпетентность.

–  Дело не в этом, вы прекрасно ведете расследование. Что же до нумизматики, у вас теперь целых два консультанта. Константин Кириллович и я. Он сообщил свое мнение по поводу слова «Елизавета»?

–  Сообщил.

–  Честно говоря, чуть-чуть обидно. К выводу, что имелась в виду не женщина, а монета, я пришел еще вчера и тоже мог перед вами отличиться.

–  Но почему-то мне об этом не сказали.

–  Колебался.
– Замолчал.
– Вы не могли бы еще раз повторить, что вам говорил Лагин по поводу рубля 1742 года? Насколько я понял, он утверждает, что этот рубль ему подарил коллекционер по фамилии Савостиков?

–  Да, Савостиков Геннадий Леонидович.

–  Лагин утверждает, монета была подлинной?

–  Подлинной. Так он говорит.

–  Зачем же он отдал ее Лещенко для консультации? По его версии? И не только по его, но и по вашей?

–  Ну… может быть, хотел уточнить стоимость? Просто продать?

–  Если бы он хотел «просто продать», он бы и продал, сразу же получив деньги. Нет, здесь в показаниях Лагина явный провал. Потом возникает какая-то путаница. Лещенко якобы сказал, по словам Лагина, что монета фальшивая, а потом вдруг переменил мнение. Не похоже все это на такого знатока, как Арвид Петрович.

–  Именно поэтому я попросила Константина Кирилловича присутствовать на следующем допросе Лагина. Думаю, он поможет разобраться в этих тонкостях.

–  Безусловно. Жаль, нет в живых самого Савостикова, с его помощью было бы легче понять эту механику. У меня для вас тоже есть новости. Допрошен Сурков, он категорически отвергает какую бы то ни было связь с иностранцами.

–  Отвергать мало.

–  Мало, но ведь его связь с иностранцами нужно еще доказать. Доказательств нет. И еще: проверка показала, что и у Шаховой никаких контактов с иностранцами не наблюдалось. И вообще, на работе она характеризуется положительно.

–  Тем не менее она уже год встречается с Лагиным.

–  Верно. Вот я и подумал: с одной стороны, эта Шахова действительно может быть ангелом, с другой - в тихом омуте черти водятся.

–  Согласна. Я как раз и собираюсь изучить ее ближе.

Русинов тронул чашку:

–  Простите, Юлия Сергеевна, забыл спросить, что, если нас увидит ваш муж? Поймет ли он, что мы говорим о деле?

–  Владимир Анатольевич, у меня нет мужа.

Сделал вид, что занят размешиванием кофе. Посмотрел в упор: