ЧЕЛОВЕК
Шрифт:
– Хвостик, - сказал Глеб и громко икнул.
– Глеб, ты очень сильно пьян, - сказала Войцеховская, - Иди домой, проспись. Завтра поговорим.
– Вот оно как! – вырвалось у Хлебова.
– Да, именно так. А чего ты хотел? – говорила Ева совершенно незнакомым, чужим голосом. – Иди. Иди домой, выспись.
И Глеб пошел домой, про себя повторяя одну и ту же фразу: «Действительно. А чего я хотел?».
9
Дома Хлебова ждали тараканы, раковина с грязной посудой соседей Крошкиных и разговор с фантомом покойного Козырева.
Но все по порядку.
Тараканы на кухне были повсюду,
На этой кровавой, убийственной ниве Глеб потрудился так, что устал, как после разгрузки вагона угля. Думал, что заснет сразу же, как только доберется до постели, но лег и не смог заснуть. Встал, включил свет и стоя у зеркала стал звать к себе в гости соседа Козырева. Фантом соседа Козырева без промедления явился.
– Знаешь, сосед, у меня горе, - начал Глеб без предисловий. – Когда с женщиной складываются товарищеские, дружеские отношения, то даже лежа с ней в одной койке, не обязательно делать это. Ну, ты понимаешь. Если ты женщину любишь, то просто даже рядом полежать или поспать – и то большое наслаждение. А сегодня я вдруг понял, что ей не нужно любви. Ей нужны те самые безобразия, на которые такой большой мастак Прусаков. Жаль, ты не видел, что он с Вероникой Ведмицкой сегодня на сцене выделывал. А я ведь разгадал Еву не сразу и все не мог понять, чего же ей нужно. Ведь она тонкий, целомудренный человек. Обожала детей, обожала меня и вдруг такое. Я просто нахожусь в растерянности. Мой мир, мой человеческий мир стремительно исчезает. Просто тает на глазах, гаснет. Мне сегодня наглядно дали понять, что ничто человеческое уже не имеет ценности, что тараканьи штучки, они все одно, будут круче. Ну, что ты молчишь, ответь мне, скажи. Почему это так? Почему мир тараканий побеждает?
– Потому, что мир тараканий более приспособлен к существованию на земле, - сказал Козырев.
– Но ведь Прусакову же не тараканьи самки нужны, ему нужны люди. Ему нужны самки человеческие. Сейчас, после разговора с тобой, я отчетливо понял одно. Если я не убью Прусакова, то тараканы завоюют весь мир. Что мне делать, скажи?
– Делай, что знаешь, - сказал фантом и скрылся в своем зазеркалье.
Одевшись и захватив с собой молоток и баллончик дихлофоса, доведенный до психопатии актер побежал среди ночи в театр. Но перед этим разбил молотком зеркало и перебил все тем же молотком посуду Крошкиных, которую те складировали в раковине.
«Не мыть же мне ее постоянно за ними, в конце-то концов» - хохоча болезненным, сатанинским смехом, подумал Глеб.
В театре ночью оставался только пожарник. Всего в штате пожарников было трое: Амельченко, Ефимов и Горелов; они работали сутками, дежурили посменно. С первыми двумя у Глеба как-то отношения не сложились, они были вредные, малообщительные. А вот с Колей Гореловым он был на «короткой ноге», даже иногда выпивали вместе, и тот ему частенько позволял оставаться в театре, ночевать в репетиционном зале.
На его счастье в эту ночь в театре дежурил Горелов и, опять же на его счастье, не один. То есть в театр ночевать его Коля пустил, но к себе не позвал и в репетиционный зал не велел подниматься, сказал, чтобы спать Глеб шел на сцену.
Послонявшись по пустой сцене, походив по ней из конца в конец, Хлебов зашел в «правый карман» и уснул там на старом занавесе. Ему снились кошмары.
Сначала
И он в своем кошмаре идет в театр и так же, как в жизни, Коля Горелов его впускает, но в репетиционный зал подниматься запрещает, направляет на сцену. А на сцене стоит фантом Козырева. Тот, да не тот. Весь прозрачный, стеклянный, как бы склеенный из крупных и мелких неровных кусочков, которые взад-вперед самопроизвольно двигались. И вот эта плохо склеенная и непонятно на чем державшаяся статуэтка в рост человеческий пыталась сказать Хлебову что-то важное.
– Учти, Глеб, запомни, - с трудом говорил разбитый вдребезги и плохо склеенный фантом, - в борьбе с тараканами нужны союзники. Учти, у тараканов есть только один настоящий соперник – крысы. Вот с кем у них настоящие разборки. Вот кого они по-настоящему ненавидят.
Договорив с трудом последнее слово, фантом Козырева тотчас рассыпался, превратившись в мелкие осколки. И осколки покатились по сцене и превратились в тараканов. Эти тараканы стали бегать туда-сюда, но не успел Глеб даже испугаться, как из-за кулисы выскочила заведующая постановочной частью, толстозадая, пожилая Грета Сергеевна и принялась бегать на карачках по сцене и зубами ловить тараканов.
«И это правильно. Так и надо, - думал Хлебов в своем кошмаре, глядя на Грету Сергеевну, - потому что у людей тоже есть сила сопротивления. Люди не хуже крыс. Они тоже сопротивляются. Только это, должно быть, настолько секретная, настолько законспирированная организация, в которую совсем не каждого принимают. А меня-то и вовсе не примут, поскольку в их глазах, благодаря стараниям Прусакова, я наполовину таракан».
Кошмар продолжался. На сцену дали свет, и вышел Прусаков. Хлебов сжался в комок и с ужасом понял, что его сейчас снова станут погружать в бездну ада. Что все еще впереди, что это не конец мукам, а только их начало. От горя и отчаяния Хлебов закричал:
– Отойдите от меня, я не буду репетировать!
– Почему? – спросил Прусаков.
– Кругом одни тараканы. Я не могу в такой обстановке работать. Или отменяйте спектакль, или увольняйте меня.
– Ну, что ты, Глеб, - сказал Прусаков, - ведь роль почти что уже сделана. Конечно, мы вытравим всех тараканов. Ну, что ты.
Тут Хлебов стал напряженно соображать, думать, в чём подвох. «Да, - мелькали мысли одна за другой, - Прусаков - замаскированный таракан, сверхприспособленный к жизни. Он съест нас всех. Он не может так дешево проколоться – быть против травли тараканов. Он будет первым. Он возглавит дезинфекцию. Как мог я это не предвидеть?».
И действительно, как это бывает только во сне, дезинфекция уже полным ходом проходила в театре, и вдруг выяснилось, что одному из санитаров, занимавшемуся уничтожением тараканов, в кулисах отгрызли голову. Причем обнаруженные на шее покойного следы были от человеческих зубов. И подозрение пало на Грету Сергеевну, которая якобы сошла с ума, надышавшись дезинфекционной дрянью. Дезинфекцию свернули, а ее забрали. Об этом Хлебову сообщил Прусаков.