Челтенхэм
Шрифт:
Место это он наметил себе давно, и главное преимущество его было в том, что ни в устном, ни в письменном виде оно нигде не упоминалось. Подобно большинству профессионалов, Дин еще бог знает с каких времен применял систему, которую с безрадостной усмешкой называл «двойной бухгалтерией», – параллельно с официальными и неофициальными отчетами и вообще всем тем, что где-то и как-то можно было зафиксировать, у себя в голове он вел отдельную хронику событий и наблюдений, лишь в особых случаях позволяя кое-какие маловнятные для постороннего взгляда пометки, на каждую из которых имелась вполне невинная легенда. Недремлющее око Джона Доу и вовсе сделало такую практику жестокой необходимостью.
Теперь надо было
Проект взялся вот откуда.
Богатый и горький опыт учил Дина, что идеальным укрытием для одиночки является бункер с парой тщательно замаскированных выходов и входным коридором с глухими стенами, избавляющими от заботы о флангах. Длина такого коридора не позволяет противнику оказаться вплотную мгновенно, растягивая его порядки, а тебе, напротив, позволяет, выигрывая время, планомерно расстреливать его на подходе. Совсем здорово, если с твоей стороны имеются выступы и укрытия. Схему такого каземата для стрелка с некой условно-средней штурмовой винтовкой Диноэл – то ли в шутку, то ли всерьез – однажды начертил для студентов на давнем семинаре, и все оставшееся время они увлеченно рассчитывали зоны перекрытия и расстояния, исходя из теоретически неограниченного запаса патронов, скорости перезарядки и того, что гранаты и осколки на лету не меняют траектории. Учитывался и фактор, неведомый в прежние времена, – использование противником различных силовых щитов и барьеров, преодоление которых требовало дополнительных боеприпасов и, самое главное, дополнительного времени, а это серьезно влияло на искомую длину коридора. Те полушуточные зарисовки и расчеты Дин сохранил и вот теперь решил применить на практике. Коридор, правда, пришлось изрядно сократить.
Диноэл давно заметил, что лучше всего ему думается, если занят какой-нибудь тупой физической работой. Часы показали, что до спутника еще часа три с лишним, Дин включил резак, выпустив пышущее жаром лезвие, и первые косые шайбы гранита улетели в пропасть, превращаясь в черные точки на фоне полоски белой пузырящейся воды. Шумом в этой местности никого не удивишь, и уже через час глубина тоннеля увела Диноэла на безопасное расстояние от открытого неба.
Ночевал он хотя и в не законченной, но уже вполне пристойной норе, с комфортом устроившись в объятиях плаща. Словно завершая картину уюта, принялся накрапывать дождь, ничуть не опасный для Диновых сосновых крошек-осведомителей; дождь, грозу и все такое Диноэл любил с детства – разумеется, не мокнуть в чистом поле, а наблюдать из какого-нибудь надежного убежища, скажем, из воздухозаборного люка где-нибудь на верхнем техническом этаже небоскреба СиАй. До чего же здорово. За его спиной, за неровным вырезом перевала – Золотая долина, сказочно красивые и родные до боли места, вот бы где пожить, но уж туда-то ищейки Джона Доу заглянут в первую очередь. Насмешка судьбы – все заканчивается именно там, где когда-то начиналось. Когда-то и он, и все остальные искренне верили, что вот там, в Золотой долине, в недрах обиталища загадочных Драконов, как раз и скрыт вход в Базу, в невероятное хранилище вселенских тайн.
Теперь это смешно. Для Джона Доу, наверное, особенно.
То,
Дин был феноменально удачлив, он вышел живым из дюжины переделок, которые иному запросто стоили бы головы, и прекрасно отдавал себе отчет, что без элемента везения не может быть никаких начинаний – пустячная немилость судьбы без труда опрокидывает самые блестящие расчеты. Но полагаться на случай, как бы верно он тебе ни служил, нельзя. На войне, в политике и дипломатии возможны ошеломляющие трюки, но они требуют тщательной подготовки. Успех приносит кропотливая, занудная работа, многократное дублирование и страховка, долгие репетиции, каким бы кудесником и везунчиком ты ни был. А ему сейчас придется творить чудеса голыми руками, по наитию, и это без оговорок верный провал. На этом печальном итоге он заснул, и дальше его принялась мучить обычная чертовщина, было отступившая в последние полгода.
На пороге пещеры, в лунном свете (какая, к черту, луна, все небо в тучах – но этой братии законы реальности не указ) стоял генерал Тимоти Флетчер, тот самый Слон, которого Дин когда-то так невежливо накачал наркотиками. В отличие от большинства гостей, Слон не прихватил с собой ни кресла, ни стула, ни табуретки, а непринужденно стоял в самом проеме, слегка отступив под сень козырька. Диноэл, со своей стороны, даже и не подумал подняться ему навстречу, а остался лежать и лишь заложил руки за голову, чтобы удобнее было смотреть.
– Знаешь, что я тебе скажу, Слоняра? С твоей внешностью надо было сниматься в кино, а не лезть в Контакт… Ладно, нечего молчать, что ты там припас, какие обвинения, выкладывай…
Слон лишь усмехнулся. И в потустороннем варианте он по-прежнему был высок, усат и внешность имел картинно-мужественную с эффектно седыми висками.
– Хамите начальству, Терра-Эттин. Хотя бы даже призрачному.
– Ты мне больше не начальство, Слон. Ты вообще плод моего больного подсознания, тебя вообще нет.
– По документам – все еще начальство, и кто я такой на самом деле, наука еще не решила – позволь напомнить, ты и сам у нас не совсем человек. Но это бог с ним, не за этим пришел. Расскажи-ка ты мне про пятьдесят шестой год, про Пять Углов. Что там у вас вышло?
– Вот так интересно. Ты-то тут при чем? Тебя в пятьдесят шестом уж не помню сколько лет как на свете не было.
– А вот это, уважаемый Терра-Эттин, вас никак не касается. Давайте к делу. Я слушаю.
Дин сдержанно вздохнул:
– Да, умеете вы найти больные места. Хоть бы кто доброе слово сказал… Н-да. На Пяти Углах вышел провал… ну, может быть, не провал, а прокол, но глупый и досадный. Мелочь, может быть, но как раз такие мелочи и отравляют жизнь, а про карьеру и речи нет.
Был я там с Харрисом и Роганом, и прилетели мы на Цитадель забрать для отдела материалы и технику, не помню что, ни о каких подвигах никто и думать не думал. А Харрис в это время гонялся за неким Каледоном – я тоже о нем по разным делам слышал, – были у них давние счеты, еще до Института, вроде бы подставил этот Каледон где-то бывших харрисовских ребят, и вышло десять трупов. Харрис на этом просто подвинулся. Расписываемся мы в бумажках у тамошнего начальника Бейли, и вдруг этот Бейли говорит: здесь твой Каледон, держит контрабанду в Зоне за Складами. Поддержал полицейский полицейского. Харрис взвился, и я понял, что удерживать его без толку, да и не стоит – свихнется.