Челтенхэм
Шрифт:
Неисповедимыми путями Ричард сумел завести дружбу с главнокомандующим вооруженными силами Стимфальской Империи Джоном Кромвелем, и за время войны, вновь отрезавшей Тратеру от земной ассоциации, Англия из четырнадцатого века умудрилась дойти до рубежа семнадцатого – Кромвелю было сто раз наплевать на всякие там земные запреты импорта технологий. Конец этому быстро набиравшему скорость локомотиву прогресса положил разгром Стимфала – вернулись земляне, вернулся карантин, многообещающие планы Ричарда рухнули, но вот теперь, как понимал Диноэл, изворотливый властитель нашел себе новых защитников-освободителей от осточертевшей опеки Института – за железным занавесом зет-куба он мог творить все, что душе
Диноэл полюбил Англию и Тратеру еще в ранней юности и с тех пор с каждым годом, с каждым новым приездом находил в этих краях все больше прелести и никогда не упускал шанса вернуться сюда. Земля его первых приключений, самого начала его пути! Ах, молодость! Говорливые протоки и челны Страны Озер, угрюмая краса и величие лесов Северного Бернисделя, овеваемые штормовыми ветрами скалы Дувра, пестроцветье шотландских лугов, рядом – верная подруга и преданный друг, под рукой – испытанное в бою оружие, впереди – сильный и коварный враг, за спиной – справедливая мощь родного дома, в душе – дурман свободы, вера в удачу и самого себя, и первая звезда в небе и озере, и ночной осенний лес между ними… Правда, здесь же поджидала встреча с Драконами, бред и кошмар Дома в Тысячу Этажей, и вот тут, вот за этим хребтом перед ним впервые предстал жуткий седой старик – а впрочем, тогда еще и не старик, но молодым его, кажется, не видел никто – в своей бессменной куртке с золотым узором на погонах и фуражке с орлом и черепом…
Да, но ведь справились, преодолели. Позже Дин оценил и Лондон с его мостами, лодками и арками над причалами возле домов, хмурым водным простором Мидл Твидла, открывающимся с Райвенгейтских высот, тесным уютом улочек Сохо и улетающей в небо готикой, он привык и мгновенно усвоил традиционный и ни с чем не сравнимый лондонский выговор с его твердыми «а» и «э» в конце слова… Сюда он привозил Черри, здесь они купили дом… но что теперь об этом вспоминать?
Вспомнить следует о другом. В первые же часы пребывания на Тратере, с первых же шагов расследования Хендерсоновской аферы – сиречь погони за Рамиресом Пиредрой, растянувшейся на годы, – всевидящее чутье Диноэла подсказало ему, что эти чудеса и красоты открывшегося средневековья есть не более чем декорация или ширма, скрывающая Тайну, причем Тайну умопомрачительного масштаба. Чисто по-толкиеновски этой Тайной дышала земля, она была растворена в воде и в воздухе. Чуть позже выяснилось, что у Тайны есть имя – База Предтечей.
Полумифическая сверхцивилизация, условно именуемая Предтечами, в некие незапамятные времена то ли бурно обустраивала нашу Вселенную, то ли вообще ее создала, и оставила по всему Космосу немало памятников своей деятельности – столь же непостижимых, сколь и древних. Кроме того, доли процента былых знаний унаследовали лаксианцы – последующая раса, тоже более чем могущественная и тоже ныне практически исчезнувшая. Нечего и говорить, что любые теории, в свою очередь, рождали массу легенд, из которых главной, естественно, была та, что в некоем секретном, недостижимом месте Предтечи оставили механизм или ключ, приводящий в действие… кто его разберет, что он там приводит в действие, но завладей этим ключом – и ты властелин мира. Это место силы и называлось Базой.
Официальная наука к истории с Базой относилась скептически, разумно утверждая, что буде таковая даже и существует, все равно никакие технологии Предтечей на данный момент человечеству не по зубам – об этом и говорил Айвен Тью в их последней беседе с Диноэлом под дрожь и рябь универсальной глушилки. Но многие и многие в Базу не просто верили, а не щадили живота, пытаясь ее найти, – в том числе и суперзвезда преступного мира Рамирес Пиредра.
Но это отдельная история. Сейчас речь о том, что Рамирес, чья интуиция ничем не уступала диноэловской, свято верил в то, что Базу следует искать не где-то, а именно на Тратере. А весь жизненный опыт Диноэла утверждал, что мнением пиредровской интуиции пренебрегать никак нельзя, и гори огнем все научные концепции. Похоже, той же точки зрения придерживался человек по имени Джон Доу.
А вот и то самое место, конечная цель пути. Базальтовые стены в белых натеках, пар, гейзеры. Ущелье в форме непомерно растолстевшей буквы «С» – колоннообразная скала, выдвинутая в двухсотметровый, кипящий горячими ключами колодец. Проход обрывался под изъеденным дождями каменным грибом-карнизом на вершине магматического столба.
Для Диноэла это был стародавний прием – после очередной зубодробительной эпопеи забраться в курортный отельчик средней руки и там, в номере над или под бассейном, несколько суток отсыпаться и обдумывать произошедшее в полном одиночестве (несмотря на весь свой страх перед одиночеством), невзирая на зверства караоке, дискотек и террор горничных. Потом можно было браться за отчет. Теперь, правда, положение было нестандартным – решение принимать приходилось на ходу, а цейтнот заставлял оценивать ситуацию, оставаясь невидимым в непосредственной близости от места событий, чтобы в случае положительного вердикта появиться на арене, так сказать, с феерической быстротой.
Он знал себя, особенности своей натуры, своего организма, как боец до последнего винтика знает устройство и характер своего оружия, которое верой и правдой отслужило ему не один год. Распространенная ошибка многих и многих – думать, что если ты живой и почти невредимый вернулся с войны или какой-то иной, достаточно долгой переделки, если просто в твоей судьбе закончилась бурливая полоса, то сейчас-то как раз наступает время расправить плечи, вздохнуть полной грудью и заняться наконец большими и важными делами.
Ан нет. Природе наплевать на громадье твоих планов. Во-первых, организм ослабляет ту железную хватку, которая мобилизовала и сжигала все твои внутренние ресурсы, и твои кошмары и болячки, о которых, как казалось, ты и думать забыл, вновь разрастаются в натуральную величину. А во-вторых, начинается кропотливое и неспешное восстановление тех самых сожженных дотла резервов, и если ты не собираешься всерьез и надолго отдохнуть под мраморной плитой с надписью «Сильно ты был любим, но еще сильнее скорбь о тебе», до твоих великих свершений руки у тебя дойдут еще не скоро. А Дин вполне отдавал себе отчет, насколько за последний год укатал его Траверс.
Он спустился под навес каменного гриба к самому обрыву, бросил потрепанную сумку – инструкция запрещала носить что-то поверх плаща, на самом-то плаще не положено никаких застежек, чтобы в критический момент ничто не помешало пустить в ход снаряжение и оружие – и начал распаковываться.
Перво-наперво, бабахнув, словно из рождественской хлопушки, выпустил облако незасекаемой радиопыли – аналог пыльцы цветущей как раз в это время бернисдельской сосны. Эта летучая мелочь, в контакте с главным компьютером плаща, сообщала информацию о всех событиях в окружающей полусфере радиусом примерно в восемнадцать-двадцать километров.