Чем ближе ты находишься - тем меньше видишь
Шрифт:
– Для картофеля могу порекомендовать майоран, чабер, тимьян…
– Яблочное варенье? Ты серьёзно? – спросила Наташа, когда они вышли с полным пакетом пряностей.
– Да, - кивнула Ал. – Сейчас купим яблок, вечером почистим, порежем и оставим на сутки в тёмном прохладном помещении, дальше от Тора. Потом сварим, - с какой-то отрешённостью в голосе проговорила она, такой привычной в то время.
– Это что-то для тебя значит?
Девушка повернула к ней голову и странно прищурилась.
– Хорошо, по-другому, - Романофф удобнее перехватила зонт, потёрла переносицу,
– Знаю.
– Кто он?
– Лидер Заветного города, - Алиса говорит ровно, без какого-либо выражения. Просто говорит, сжимая длинными пальцами плотный пакет, смотрит перед собой и, кажется, совсем не замечает, что вышла из-под зонта, и что холодный дождь заливается за шиворот.
– А Заветный город?
– Подземное поселение людей.
Дальше Наташа не спрашивает, только старается идти быстрее, чтобы укрыть строптивую девчонку зонтом. Если Алиса не говорит, это не значит, что никому не обязательно этого знать.
В реальности же господин Рахман выносит для неё небольшую коробку, буквально усыпанную почтовыми штампами. Мужчина недоверчиво косится на стоящего в стороне Стива, и если бы он не пришёл с Наташей, то никакую посылку он бы не отдал, уж больно хорошо сама Романофф знала этого хитрого индуса.
– Вот, недавно доставили, всё в целости и сохранности, как вы и просили, моя дорогая, - рассыпался он в любезностях.
– Хорошо, спасибо, - женщина забирает товар, одаривает Рахмана улыбкой и уходит, кивнув на прощание. Беседовать с ушлым контрабандистом привилегия Шутер, поэтому их разговоры сводятся лишь к обсуждению новой покупки. Тем более что рассеянный свет лавки не даёт ей видеть всё хорошо, а нагромождение запахов и стеллажей с огромными банками давит. Почему-то сейчас она стала слишком остро прислушиваться к запахам, раньше она не так их чувствовала: не так ярко, не так жгуче.
– Что это? – Стиву, кажется, даже дышать легче, когда они покидают магазинчик.
– Кружка, - пожала плечами она, крутя в руках коробку. – Точнее, чайная пара – кружка и блюдце, - а ещё я ложечку заказывала к ней.
– Подожди, ты ходила в лавку специй, чтобы купить чайную пару и ложку?
– Стив, послушай. Тебе кажется это странно, но я стала слишком сентиментальной в последнее время. Эта чайная пара из России, фарфоровый завод Гарднера, старейший в Подмосковье. Я не знаю даже, как это объяснить. Такие вещи связываются у нас с миром и спокойствием, с чем-то надёжным и понятным. И сейчас, когда жизнь так стремительно меняется, нам это необходимо. Нам, если подумать, всегда это необходимо.
Роджерс кивает, забирает у женщины коробку, и они идут дальше.
Жизнь определённо хороша.
История их мирового соглашения была простой, милой и до ужаса романтичной. По крайней мере, Роджерс об этом так задумывался. Цветы, пылкие признания, ужин при свечах на крыше его Бруклинского дома, романтическая ночь вместе и долгожданное примирение.
Всё началось с торта. Прозаично, но это действительно так, всё началось с обычного торта, который три представительницы прекрасного пола разделили в одно солнечное утро. Собрался этот импровизированный женский совет спонтанно, но по важной причине – появление Бобби Морс. Алиса молчала, потягивая чай из большой кружки, Наташа успокаивала её, как могла, а Пеппер просто делилась опытом, памятуя вереницу любовниц Тони.
Всё было не так плохо, подумаешь, появилась какая-то девица из прошлого, сколько ещё таких будет.
Нет, я не переживаю, я в нём уверена, мы слишком многое пережили, чтобы потерять друг друга из-за какой-то несерьёзной мелочи.
Он подарил кольцо, считай, это была помолвка, он знает, как это важно для тебя.
И под конец этого разговора Ал расплакалась. Не было истерических рыданий, заламывания рук и прочего, что могло бы быть в таких ситуациях, она давно научилась показывать свои чувства взглядом, жестом, улыбкой. И по пальцам можно было пересчитать людей, которые видели, как по бледным щекам с лихорадочным пятнистым румянцем текут слёзы. И все они мертвы, остались там, в приснопамятном будущем, которое уже никогда не исполнится. Она не всхлипывает, не шмыгает носом, не скулит, позволяет женщинам поглощать торт и делится советами дальше.
– Ладно, это ни к чему, - она стирает широким движением со щёк солёные дорожки. – Я справлюсь.
– Ты остановила Конец Света, что тебе какая-то вертихвостка! – поддержала Наташа.
– Тоже верно. Я пойду, пожалуй, у меня тренировка по расписанию, - Алиса споласкивает кружку и ставит её на место.
Пеппер идёт вслед за ней, ссылаясь на неотложные дела, которые пришлось бросить ради чашки чая и хорошей компании, поэтому Романофф остается в одиночестве. Она наливает себе ещё чай из пузатого прозрачного чайничка и придвигает ближе коробку с тортом.
– Что у нас опять происходит? – спрашивают от двери. Наташа поднимает глаза на Роджерса, и, повинуясь какому-то странному чувству, пачкает губы в креме и медленно слизывает белую массу.
– У нас чаепитие, Стив. Просто три женщины на кухне и тортик. По крайней мере, так было.
– О, значит, я могу составить вам компанию, если все разбежались?
– Конечно, - Наташа прикрывает глаза, снимает пальцем пышную шапочку взбитых сливок и отправляет в рот, слыша, как сдавленно дышит Роджерс, судорожно хватает первую попавшуюся чашку с полки и падает рядом на диван.
– И всё же, что у нас происходит? Почему наша Ал ходит с таким видом, словно нам стоит запереть её в комнате и передавать еду через маленькое окошечко?
– У нас происходит ревность. Вернулась Барбара Морс, бывшая жена Клинта, и они встретились. И не очень удачно, Бобби назвала её малолеткой и… Хорошо, что они не подрались, но Клинт уже спрашивал, где можно достать поддельные документы. Когда она пришла ко мне за советом, то я не знала, что ей сказать.
– Да, трудно с дочерью, когда она девятнадцатилетний боевик.