Чемодан из Гонконга (Межавт. сборник)
Шрифт:
Лицо его стало серьезным.
— Что же я, по-твоему, не американец?
— Ну-ну. Я пошутил. Но поговорим лучше о тренировке. Это же ведь не игра, а бой. Через три дня…
— Я в форме. Чувствую себя здоровым. Уже сейчас готов к взвешиванию. Я силен и меня не волнует бой с этим канадцем, который, я не спорю, неплохой боец. Но я сильнее, так что не волнуйся.
— Я и не волнуюсь.
— И не надо спешить. Я буду силен до тридцати пяти лет. Все это говорят, видя, как я работаю. К тому же ты не хуже меня знаешь, что на вершине славы в тяжелом весе сейчас сложилась, так сказать, «пробка»
— «Пробка»?
— Да, там есть связка «золотых» бойцов, которые еще долго будут непобедимы. Возьмем, к примеру, Джо Луиса…
— Продолжай, Баки.
— Конечно, те ребята проворнее, но я сильнее.
— Ты можешь стать проворнее.
— Как?
— Вернись домой, в постель.
— Ох, заткнись.
В его тоне не было грубости. Он просто устал думать об этом.
«Как бы повлиять на него? — думал я. — Бронк, я пытаюсь». *
Палм-Спрингс — это длинная главная улица с высокими жилыми домами, санаториями и гостиницами по обе стороны, чистая и разукрашенная. Много зелени и фонтанов. Баки подъехал к калитке в живой изгороди. Во дворе был виден небольшой дом. Шторы были опущены, но сквозь них пробивался свет. Я дрожал от какого-то предчувствия.
«В какой дыре ты была, Куколка, пока меня молотили о гравий на Винди пойнт?»
Когда мы вышли из машины, мне стало холодно. Баки вынул из кармана связку ключей и один из них вставил в замок.
«Гм…» — подумал я.
Мне ничего не было видно за спиной Баки, потому я ждал, пока в кухне зажегся свет и мы вошли. Голос Баки прогромыхал:
— Куколка?.. Патриция?..
Зов звучал виновато. Я взглянул на него. Баки застенчиво пояснил:
— Жалко будить, если она спит.
Я понял, в каком незавидном положении он оказался. Эта Куколка заставила его заняться ее спасением от загадочной угрозы. Договорилась с сыщиком и исчезла, не заботясь о том, чтобы сообщить Баки, где она есть. А он боится ее разбудить!
Может быть, с ней что-нибудь случилось и она не могла позвонить?
Но что еще могло случиться за такое короткое время?
Беспорядок в кухне указывал, что она была неважной хозяйкой. Всюду толстым слоем лежала пыль, на столах — грязные тарелки. На полке стояла кофемолка и рядом старинный будильник, который громко тикал. Я взял его и осмотрел: обыкновенный будильник. Время на нем и на моих часах было одинаковое. Записки нигде не было. Баки ходил по комнатам, и я встретился с ним в гостиной, куда он вышел из спальни. Он был похож на растерянного мальчика, который забыл дорогу домой.
— Нет? — спросил я.
— Нет. Нигде.
Я посмотрел на лампу возле штор, закрывающих окно.
— Должно быть, она была здесь, — сказал я. — Кто-то ведь зажег свет.
— Она всегда оставляет лампу включенной.
— На весь день?
— Если уходит. Она не любит возвращаться в темный дом.
Это было вполне нормально.
— Скажи, Баки, ты видел здесь записку…
— Какую записку? A-а, которая была вместе с будильником? Да.
— Как это было?
— Я случайно увидел ее и принес вот сюда. А Куколка взяла и прочитала. Она пыталась улыбаться, но я заметил ее испуг. Больше я не видел записки. Она, видно, куда-то ее убрала.
— Куда?
Он развел
— Не знаю…
— Ладно. Что, если я поищу?
— Конечно, Пит.
Мебели в доме было мало. И никаких женских побрякушек.
Корзина для белья была пуста.
Баки, затаив дыхание, ходил за мной по пятам.
— Как в нежилом доме, — пробормотал я.
— Что?
— Ничего, Баки.
— Может быть, записку она положила в кошелек.
— Не думаю.
Спальня выглядела более обитаемой. Кровать прибрана. Рядом тумбочка. В гардеробе два платья и темно-коричневый костюм. Внизу лежали комнатные тапочки. Вот и все.
«Надо уходить, — подумал я. — Такие, как Куколка, не могут жить в такой бедности. Она просто не могла бы здесь спать. Если только она не на содержании у Баки».
Я толкнул дверь и медленно закрыл ее.
— Баки, ты содержишь Куколку?
Лицо его исказилось.
— Нет, черт возьми, Пит. Она девушка не того сорта, — он подошел вплотную ко мне и посмотрел по сторонам, как будто хотел убедиться, что мы одни. — Скажу тебе правду.Я никогда даже не был в этой комнате. Ни разу.
В его словах звучала юношеская страсть и гордость. Я отвернулся.
— Вы встречались?
— Да, за ланчем или обедом.
— Она никогда не просила денег?
— Нет. Почему она должна просить?
— Не знаю… На что она живет?
Ему явно не понравился мой вопрос. Он почесал нос, сжал кулаки и зашевелил губами.
— Алименты.
— Ох…
— Что «ох»?
— Ничего. Не обращай внимания.
Я встал на колени и стал рыться в мусорной корзине.
— Какого черта ты здесь роешься? — сказал Баки нетерпеливо.
— Ищу. А что?
— Смешно.
— И мне тоже. Но надо же что-то делать.
Там были две бумажные салфетки с пятнами губной помады, точилка, несколько прядей осветленных волос, рекламная открытка «Компании Пустынных Хозяйств» с прекрасными фото стеклянного пустынного дома, в котором сгоришь днем и заледенеешь ночью, и две спичечные коробки. Одна — фабрики «Эль Мирадор» в Палм-Спрингсе; другая рекламировала место, которое называлось «Блюбелл Таверн» в городе Хиббард. Я положил их в карман.
— Послушай, Пит… — торопил Баки.
— Ладно. Я готов.
Но я не мог подняться с колен. Суп Линды перестал оказывать живительное действие. Ноги как будто на ржавых петлях. Они скрипели. Одновременно круговая острая боль скрутила мои внутренности. Я уткнулся лицом в мусорную корзину.
Как сквозь вату, я услышал голос Баки:
— Эй, что случилось?
Я начал бороться с корзиной. Казалось, она протянула тысячу рук и ног, как спрут. Вряд ли я бы справился с ней, будь я один. Она убила бы меня. К счастью, я был не один. Баки спас меня от корзины. Он поднял меня и положил на кровать. Тут и началось. Я был, как потерявший управление вертолет, заправленный на 90 процентов, как воздушный змей на короткой веревке. Потом я замер, как деталь в тисках. Потом прошло и то, и другое, и я стал матрацем — скатанным, развернутым и брошенным на кровать. Кровать несколько раз меня подбросила, и я перевел дух. Комната стала вертеться все тише и, наконец, остановилась. Я перевел взгляд с дивана Куколки на Баки, который обеспокоенносмотрел на меня.