Чердак дядюшки Франсуа
Шрифт:
— Забавно! Пусть войдёт!
Поскольку гость был только нотариусом, Жанна даже не сочла нужным ради него посмотреться в ручное зеркало, что она всегда делала, когда ждала какого-нибудь визитёра.
Но когда Сюзанна ввела в комнату высокого мужчину, благоухающего самыми модными и дорогими духами и одетого в безукоризненно строгий сюртук, клетчатые панталоны и такой же клетчатый жилет, Жанна приняла свой обычный, кокетливо-насмешливый вид.
Она сразу же оценила внешность нотариуса. Высокий лоб, густые каштановые волосы, умные серые глаза, крупные красивые руки, уверенные, спокойные манеры.
— Прошу
— К моему великому сожалению, графиня, не совсем приятное дело.
— Давайте сначала условимся, что называть приятным или неприятным. — И Жанна беспечно рассмеялась.
— Тогда разрешите мне перейти прямо к тому делу, которое привело меня сюда.
И Горан монотонно и сухо начал излагать длинную историю о том, как несколько лет назад у графа д’Эрикур оказалась нужда в наличных деньгах, и он вынужден был заложить имение, как…
Жанна не вслушивалась в подробности, она сразу же схватила главное. Её муж, а значит, теперь и она оказались в денежной зависимости от этого человека.
Жанна считала, что с людьми другого круга, не принадлежащими к светскому обществу, можно нарушать принятые правила поведения, и потому она позволила себе перебить Горана на полуслове:
— Я всё поняла, господин… Простите, не помню вашей фамилии… Чего вы хотите?
— Горан, — спокойно ответил нотариус. — Но я ещё не кончил, графиня. Поверьте, я не говорю ничего лишнего. Вам нужно знать все подробности, я не хочу воспользоваться вашей неопытностью или неведением — называйте как хотите, — чтобы извлечь побольше выгоды для себя…
— Да нет, — запротестовала Жанна, — я вовсе этого не думаю…
— И напрасно. Конечно, я хочу извлечь побольше выгоды из сделки, совершённой вашим покойным мужем, — хладнокровно пояснил Горан. — Но хочу получить только то, что мне следует по закону, и ни франка больше.
Несмотря на своё самообладание, Жанна вспыхнула. «Этот выскочка, никак, вздумал меня учить», — подумала она. «Выскочками» для Жанны были все так или иначе «преуспевшие» неаристократы. И вдруг она почувствовала себя обескураженной и совершенно беспомощной среди всех этих процентных бумаг, закладных, расписок, доверенностей…
— Что же мне делать? — совсем по-детски пролепетала она, обратив к Горану свои красивые, обычно такие холодные глаза.
Горан был дельцом прежде всего, но и на него произвела впечатление эта беспечная красивая женщина, оказавшаяся сейчас в его полной власти и всё ещё не сознающая этого.
— Вот, подпишите это…
И Горан положил перед ней какую-то густо исписанную бумагу.
Жанна, счастливая тем, что росчерком пера может отделаться от этого неприятного разговора, потянулась было к серебряной чернильнице, стоявшей на изящном бюро из красного дерева, как вдруг Горан резко схватил её за руку.
— Что вы делаете? Ну можно ли быть таким ребёнком?
Взволнованная Жанна всё ещё не понимала, о чём речь.
— Ведь вы не глядя готовы подписать бумагу, по которой все ваши имения за долги переходят в мою собственность.
Краска залила лицо, шею, руки Жанны, но на этот раз она быстро
— Я не понимаю вас… — высокомерно сказала она.
— Ведь существует ещё возможность отсрочить платёж, — стараясь придать своему голосу возможно больше мягкости, произнёс Горан. Было бы слишком просто и недостойно такого крупного дельца, каким был Горан, свернуть голову этой птичке с пёстрыми крылышками!
— Что же я должна делать, если не подпишу этой страшной бумаги?
Жанна овладела собой настолько, что говорила едва ли не посмеиваясь, то ли над собой, то ли над Гораном.
— Может быть, мадам, отсрочка на полгода окажется для вас достаточной, чтобы уладить наши с вами отношения?
«Выскочка! Невежа! Какие могут быть у нас с ним отношения!» — подумала Жанна, а вслух произнесла небрежным тоном:
— Пожалуй!
— Написать недолго, — вежливо сказал Горан. Он взял перо, лежавшее на бюро, вынул из бумажника чистый лист бумаги, написал на нём что-то и подал перо Жанне. — Но прочтите сперва, мадам, непременно прочтите!
Жанна не хотела читать, чтобы этим выказать своё пренебрежение к этому «выслужившемуся лакею», как мысленно окрестила она нотариуса. Но всё-таки не удержалась и пробежала написанные на листочке строки. В них чёрным по белому было сказано, что все денежные расчёты по залоговой квитанции, сделка номер такой-то, отложены на шесть месяцев, то есть до августа 1830 года.
— Я надеюсь, мадам, что за это время ваш управляющий соберёт нужную для уплаты долга сумму. Ведь ваши имения должны приносить доход, если ими правильно управлять. Но если почему-либо вы передумаете и захотите расплатиться со мной ранее указанного срока или вообще если я вам понадоблюсь, мой адрес указан на обороте визитной карточки.
Жанна бросила на Горана ледяной взгляд.
— Благодарю вас, господин… Я надеюсь, что больше встретиться нам не придётся!
Она позвонила в колокольчик, и Сюзанна бесшумно проскользнула в дверь гостиной.
— Проводите господина…
Горан отвесил вежливый поклон и удалился в сопровождении Сюзанны. Он сделал вид, что ничего не заметил, а ведь гордая красавица умудрилась ни разу не назвать его фамилии, делая вид, что не запомнила её, и не протянула ему на прощание руки.
Оставшись одна, Жанна только теперь поняла, что совершила величайшую глупость: самостоятельно подписала важный документ. А ведь после смерти мужа она никогда ничего не подписывала, не посоветовавшись предварительно с управляющим г-ном Лененом, разве только счета от портных. Что с ней произошло? Почему она так легко согласилась подписать бумагу, не посоветовавшись с Лененом? Как случилось, что она попалась на удочку? Отсрочка на полгода! Ну, а дальше? Что делать дальше?
Жанна до крови закусила губу.
— Бриллианты? Наличные в банке? Парижский особняк? Если верить Ленену, они имеют второстепенное значение. Главное — имения! Скорей, скорей написать Ленену! Вызвать его в Париж!
Жанна нервным движением схватила колокольчик и зазвонила изо всех сил.
Сделав навстречу входившей Сюзанне несколько шагов, Жанна отрывисто приказала:
— Немедленно пошлите кучера за господином Лененом в Шато де Круа… Пусть кучер разыщет его где угодно. Погодите, я напишу ему два слова…