Череп императора
Шрифт:
— Елисеев! — крикнул в толпу один из милицейских чинов. — Руководство собрал?
— Собрал! — гаркнул незримый Елисеев.
— Давай их сюда!
Сквозь толпу стали по одному протискиваться редакторы расквартированных в Лениздате газет и журналов. Взмокшие, они по одному подходили к растрепанному потерпевшему, над которым продолжал колдовать врач. «Нет, не мой», «Первый раз вижу», «Не знаю его» — по очереди отвечали они лейтенанту, оформлявшему протокол. Обо мне все, похоже, забыли.
Я
Я узнал его сразу, в первую же секунду, как заглянул в раскрывшиеся двери лифта. Для этого мне даже не понадобилось долго вглядываться в его перемазанное кровью лицо. Хватило и того, что я увидел дегенеративный бритый череп, борцовскую шею, а на физиономии — здоровенный лиловый синяк.
…Надо же, мои синяки прошли уже на второй день, а его… Да-а, можно гордиться. Мой правый с разворота в висок традиционно оч-чень недурен.
Короче говоря, на полу четвертого этажа Лениздата лежал, весь в черной липкой крови и бинтах, парень, который только позавчера бодренько выскакивал из джипа на затопленном дождем Невском. Тот самый парень, которому я в тот вечер хорошенько закатал промеж глаз. Если я ничего не путаю, то Дима называл его Лешей. Что ж тебя, Алексей, занесло-то сюда, бедолагу?
— Всё, мы его увозим, — наконец махнул рукой эскулап из «скорой» и пошел выбрасывать в ведро окровавленные тампоны. Санитары подхватили носилки и резво затрусили вниз по лестнице. Доктор вполголоса переговорил с группой мужчин в штатском, пожал плечами и с недовольным видом направился вслед за санитарами.
— Извините, — я догнал его, на ходу вытаскивая свое служебное удостоверение, — моя фамилия Стогов, вот мое удостоверение. Скажите, серьезно его? В смысле, жить будет?
Врач смерил меня скептическим взглядом. Пару секунд он что-то словно просчитывал в уме. Очевидно, расчеты сложились в мою пользу.
— Две пули в живот. Внутреннее кровотечение, кишечник явно поврежден. Прооперируем, там видно будет. Парень вроде здоровый, может, и выживет… Будете об этом писать — на меня не ссылайтесь.
— Куда вы его сейчас? В Военно-медицинскую академию?
Врач глянул куда-то за мою спину, в направлении «группы товарищей». Ни с того ни с сего он вдруг начал оправдываться:
— Мне-то что? Понимаете, есть вещи, которые от меня просто не зависят. Я
Ни хрена я не понимал, но настаивать не стал. Пусть себе бежит. Попозже самостоятельно узнаю, куда моего спарринг-партнера засунут. Благо с информаторами в органах у меня проблем пока — тьфу-тьфу — не возникало.
Врач побежал догонять носилки. Глядя на его удаляющуюся спину, я подумал, что, честно сказать, и сам был бы не прочь отчалить. Торчать здесь абсолютно без толку надоело.
— Послушайте, офицер, — подошел я к лейтенанту, снимавшему в самом начале мои показания, — я вам все еще нужен или могу идти?
— Вы у нас кто? — стеклянным взглядом уставился на меня лейтенант.
— Я у вас Стогов, — терпеливо напомнил я, — первым нашел этого парня.
— А-а, да-да, — покивал головой офицер. — Пока не уходите. Вы можете понадобиться.
— Извините, а когда я могу понадобиться? Я здесь уже сорок минут. Может, мне подойти попозже?
— Вы не понимаете, что происходит? — поморщился лейтенант. Невооруженным глазом было видно — ему чертовски нравится участвовать во всем творящемся бардаке, чувствовать себя незаменимым и важным. — Это же серьезное событие. Это же Лениздат! И в лифте находят подстреленка! Это же терактом пахнет. Да тут через час все городское правительство будет! Завтра это попадет на первые страницы всех городских газет! Вы что — этого не понимаете?
— Не будет, — сказал я.
— Что не будет?
— Не будет это событие на первых полосах газет.
— Почему? — удивился лейтенант.
— Потому что есть только один путь, как оно может туда попасть. Это если я сейчас сяду за свой компьютер и обо всем случившемся напишу. А вы мне этой возможности не даете.
Лейтенант замолчал и уставился на меня. Было видно, какие сомнения его, бедного, одолевают. То ли засадить меня в КПЗ за хамство при исполнении. То ли не связываться и действительно отпустить. Присутствие телевизионщиков с их камерами и слепящими лампами его явно смущало. Мучился он столь откровенно, что я решил ему помочь:
— Давайте сделаем так. Здесь ниже этажом есть буфет. Прямо под нами. Я сейчас спущусь туда, если понадоблюсь, то в темпе поднимусь обратно. Дальше буфета обещаю не уходить. Идет?
Офицер покусал губу и нехотя кивнул. Через секунду он уже снова с головой зарылся в протоколы осмотра. А я наконец-то смог спуститься в буфет.
В буфете было пусто. Настолько пусто, что сперва я решил, что из-за поднявшегося переполоха буфет просто закрыли. Однако, завидев меня, скучавшая за стойкой буфетчица Света тут же вскочила и призывно поманила рукой. Все-таки я запомнил, как ее зовут.