Через дно кружки
Шрифт:
И сейчас ничего не изменилось. Только вместо костра другие приемчики, не такие живодерские, а по сути… Ну да ладно, не в том суть.
Так что, парень, ты не очень-то на ученые звания, степени, награды заглядывайся. Они по большей части у чиновников от науки имеются. Чиновничкам чего себя не побаловать. Им сам бог велел быть при чинах и регалиях. А настоящим подвижникам по шапке или по балде. Сильно умные! Не вылазь! Ты погляди, у них во всех научных статьях куча авторов. Слово придумали для этого специальное – соавторы. Это они, что ли, каждый по строчке пишут, как Ильф и Петров? Нет, парень, пишет один, а остальные начальнички не пускают в печать, не подписывают сопроводительные
Если, к примеру, у тебя на улице стащат кошелек, тот, кто украл, это вор. Все знают. А тут эти воры от науки называются научными руководителями, хотя ничем не руководят, консультантами, хотя никого не консультируют. И получается, что вроде бы он подсказал идею или предложил сделать именно так, как сделано. И уже не вор, а соавтор. Спросишь, зачем им это? Как зачем, для престижа. Чтобы сказать еще большему начальству: «Я автор тысячи восьмисот статей и пятисот изобретений»! А это престиж. На нем стоит должность, авторитет у начальства, а значит, и достаток, почет, деньги. А начальство-то по сути тоже проходимцы, но в другом, в способах достижения своих целей, верят или делают вид, что верят, вроде как вот какой умный гений у нас руководит этим институтом! Надо к нему прислушаться, глядишь, чего умного подскажет! Не, хлопцы, не подскажет. Он только и умеет, что себе чужие идеи присваивать, а по сути воровать! И воруют. Да еще как воруют. Денежки-то бюджетные и немалые. В этом деле эти самые лжеученые даже не доктора – академики!
Но начальство большое на это смотрит сквозь пальцы. У них имеется своя выгода. Если прижмут за провалы и проколы, то можно на этих академиков свалить. Мол, нам великий ученый, доктор, академик консультации и рекомендации давал. Уж если он промахнулся, то другие и подавно провалили бы дело.
Я эту их липовую науку хорошо понял. Слава богу, теперь ушел из этого гадючника. Как говорится, более не причастен! Зато у нас ракеты летали, а теперь падают! Ну да ладно, чего-то я разболтался.
Так вот, когда это все началось, а по сути все лопнуло, ученые среднего пошиба, вроде меня, стали перебиваться кто чем. Иногда по привычке по праздникам собирались вместе, вспоминали, как делали настоящее нужное для страны дело, печалились, ругали нынешних научных деятелей-бездеятелей.
На таком вот празднике я и стал учителем.
– А ты молодец! Сообразил, принес три литровых и сухариков. Молодец. А то бегай каждый раз за кружкой.
Так вот, через дно кружки был виден кусок неба в окне… Сверток закрывал бачок вместо разбитой крышки. Киришка – Кирилл… Собирались
Предложение это показалось сначала нелепым. Потом забавным. А сделано оно было по пьянке в знакомой компании, куда директор школы попал случайно. На предложения поучительствовать я согласился сразу. Тоже по пьянке и тут же про него забыл.
Но через день директор позвонил и возмутился, почему я не пришел к нему в школу и не написал заявление.
– Какое заявление?
– Как какое, мы же договорились. Ты преподаешь у меня в школе с завтрашнего дня!
– Я?
– Через час жду! – Он повторил адрес школы, еще раз сказал, что через час ждет, и повесил трубку.
Ведомый вдруг появившимся инстинктом подчиненного, я надел костюм с галстуком, почистил ботинки и поплелся в школу.
По дороге вспомнил, как мы в тот день оказались рядом за столом, познакомились, потом пили, как я спорил и доказал, что Тарковский – о-го-го, а Вознесенский – фуфло. При этом сказал «пардон». Вспомнил, как прочитал единственно знаемое стихотворение классика, потом свое, написанное в институтской юности и вдруг всплывшее на волне принятой смеси шампанского и водки. После каждой рюмки я говорил прилипшие «пардон» или «о кей».
Директор утвердился, что рядом с ним полиглот, знаток словесности и гений. Спросил, где сейчас работаю. Я сказал, что неделю назад сокращен по причине того, что НИИ лопнул. Он воспринял это как дар божий и тут же пригласил к себе в школу сеять разумное и прочее. Я согласился, но объяснил, что не биолог, в сельском хозяйстве хотя когда-то работал, но по электрической и механической части и сеять вряд ли получится. Директор сказанное воспринял как юмор, показал на меня пальцем, сказал: «Жванецкий!», и мы, как оказалось, договорились.
Школа была в десяти минутах от дома, но я успел придумать убедительные слова, почему не смогу преподавать, а вот имя-отчество потенциального работодателя не вспомнил.
Кабинет директора был на втором этаже. На двери, слава богу, висела табличка.
– Петр Николаевич, я вас приветствую, – начал я.
Потом мы пожали друг другу руки, поговорили ни о чем, и я произнес выученные по дороге аргументы против учительствования. Главным и решающим, как мне казалось, было то, что когда-то давным-давно я окончил совсем не тот институт, был спецом сначала по электрике, потом механике, потом триботехнике, потом экологии, а преподаванием в школе отродясь не занимался.
– Ну и что? – отмел этот довод директор. – Я вообще окончил строительный институт. Водоснабжение и канализация. И ничего, преподаю физику, а когда надо, и химию. А ты, кандидат наук, подавно справишься. А месяц назад русачка ушла в декрет, так на меня еще и русский с литературой свалились. Пойми, учителей нет. А эти пединститутские девицы вообще ничего не знают. Их старшекласнички просто посылают куда подальше. Слава богу, еще не насилуют во время уроков.
– А после? – заинтересовался я.
– Пиши заявление. Литература и русский твои, – не продолжил интересную тему мой будущий начальник и протянул лист.
Я вздохнул, про себя обругал собственную мягкотелость и под диктовку написал. Нарочно с ошибками. Мол, прочтет и не подпишет.
Он начал читать, по привычке красными чернилами исправляя ошибки. Однако в конце поставил не очевидную двойку, а визу: «Зачислить в штат на должность преподавателя…». Тут его рука все же дрогнула, остановилась, он вздохнул, сказал, что пока буду преподавать только литературу, а с русским подождем. И закончил: «На полторы ставки». Пожал мне руку, сказал «сработаемся», отвел к завучу и удалился.