Через двадцать лет
Шрифт:
Если бы Джимми Роджерс дожил до этого дня…
Когда свет в зале погас, и занавес неслышно раздвинулся в стороны, сердце ухнуло, проваливаясь в пятки. А затем, кувыркнувшись, возвратилось, быстро-быстро стуча, пока взор вбирал декорации. Всё уже виденное, всё отрепетированное и некогда лично придуманное. Сейчас оно казалось иным – не посторонним, но отчасти новым. Более масштабным. Эрика поняла, что впервые оценивает проделанную работу как законченный результат. И ещё поняла, что с удовольствием взглянула бы на неё чужими глазами.
– Вы классно оформили свет, мне нравится.
– Спасибо. Посмотрите на Николь – правда, она чудесна в бежевом платье?
– Ещё бы, ей идут светлые цвета и в жизни, и на сцене.
Тихие покашливания и шорохи заглушала музыка – несколько инструментальных тем, написанных для разных эпизодов и персонажей «Леди Батлер».
– У меня такое ощущение, что я впервые вижу Эйба и не узнаю.
Она опять не произнесла ни слова. И Алекс, следивший за игрой друга, опять настроился на беззвучную волну.
– У меня подобное ощущение каждый раз от постановок с ним. И необязательно моих.
Эрика улыбнулась – уже не мысленно – и всё-таки посмотрела на человека в соседнем кресле. Полумрак делал мужской профиль резче, тогда как сам Алекс был сегодня необычайно мягок и деликатен. Хотелось растянуть вечер, эффекты и реплики, угадываемые за секунду, остановить и запомнить, но, разумеется, это было невозможно. Первый акт пронёсся, вернув к необходимости принимать первые же отзывы. Кто-то говорил о нехватке динамики, кто-то – о расплывчатых диалогах. Большинство сюжет активно одобрило, позволив приободриться. Эрика выискивала глазами Виктора или Мелани, но учёный, как и обещал, где-то прятался, а массажистка точно сговорилась с ним.
Второй акт шёл быстрее – должно быть, восприятие играло шутки со временем. Эрике казалось, что свет едва успел погаснуть, а уже в следующее мгновение круглые люстры над головой вспыхнули, смазывая череду промежуточных событий. Интриги, встречи, костюмы и персонажи: мелочи, которые она помнила, и которые остальные вряд ли выделяли в готовом произведении. Словно гигантская невидимая пружина распрямилась – оборачиваясь, девушка видела, как, ряд за рядом, люди поднимаются с мест, аплодируя и улыбаясь. С другой стороны, на озаряемой софитами сцене, стояли участники спектакля, принимавшие овации. Лучи перекрещивались на главных и второстепенных героях, группами выходящих на поклоны. Вот один, самый яркий сноп света, упал на невозможно элегантного Абрахама с микрофоном в руках.
– Дамы и господа, поприветствуйте режиссёра-постановщика «Леди Батлер» - Александра Гаррета, и автора пьесы – Эрику Рубинштейн!
– Идёмте, - Алекс потянул за руку, шутливо
Номинантка превратилась в лауреата и, краснея от смущения и гордости, шагнула за другом. Плечи сами собой распрямились, а сердце повторило сегодняшний кульбит, прыгая в сумасшедшем ритме. Слова благодарственной речи, репетируемые дома, перед зеркальным холодильником, начали меняться местами и играть в догонялки… А потом сцена попала под каблуки туфель, луч света поймал двух создателей, и шальные мысли, сделав последний круг, улеглись по нужным местам.
Они рискнули, они замахнулись, они победили. И эксперимент был принят…
* * *
– Мистер Гаррет, канал ЭйБиСи, «Новости культуры». Почему вы изменили принципам, взявшись за пьесу нового автора?
– Мисс Рубинштейн, вы намерены продолжать работу с театром Гордона?
– Можно сделать ваше совместное фото?
– Мисс Фокс, что чувствуете после первого проекта в компании звёзд кино и театра?
– Мистер Дженнингс, насколько отцовство в жизни помогло вам лучше понять вашего героя?
– Ещё пара вопросов!
– Посмотрите сюда…
– Встаньте рядом, вот так…
«Гласс гэллери», мощный и роскошный павильон, снаружи выглядел монументально, а изнутри казался совершенно прозрачным. Стеклянные окна, стеклянные перегородки, стеклянные лифты – всё служило причиной для названия. Но афтерпати, начавшаяся часа через полтора после премьеры, сияла не меньше самого здания: Эрика была уверена, что никогда прежде столько не улыбалась и точно не позировала. Хотелось верить, что завтра лицевые мышцы не отзовутся болью, а фотографии не предложат её в момент случайного моргания.
Празднование началось в театре, где закулисье смешало запахи цветов и шампанского – Алекс откупорил заранее припасённую бутылку, награждая каст. Тогда же айфон будто прорвало: сообщения от Мелли и Виктора посыпались градом восторгов и восклицательных знаков. Позвонила мама.
– Принимаешь заслуженные комплименты? – раздалось совсем рядом. За спиной обнаружился довольный Дэн, ещё более тонкий и высокий в чёрном костюме и легкомысленно-синей футболке, надетой вместо рубашки. Эрика, радостно подпрыгнув, нырнула в объятия любимого, тут же встреченная коротким:
– Осторожней, мне гипс только через три дня снимать!
– Упс, я случайно, - повозившись, девушка обняла Дэна за шею и поцеловала, - а вот следы моей помады придётся снимать уже сегодня!
– Не беда, стрельну в гримёрке влажные салфетки или тоник. А ваша финальная речь была чудесна.
Звуки быстрых поцелуев сопроводило двойное хихиканье.
– Эрика, Дэн! Сейчас гости начнут собираться!