Через двадцать лет
Шрифт:
В ту ночь Дэн впервые осознал, что выпрыгнуть из окна, возможно, не худшая идея. Это было бы так просто – подойти к нему, открытому, раздвинуть тёмно-зелёные шторы, встать на подоконник… И улететь. Внизу клумба, ещё не цветёт, да оно и не нужно, он ведь не с парашютом сигает, чтобы мягкой посадки требовать… Загубленные снимки лежали на тумбочке, источая слабый запах реактивов. От опасных дум отвлекли мысли о матери. Разве можно с ней так? Она любит, она не переживёт подобного удара. И потом, что будет с театром? С шансом всё-таки сделать по-своему и, окончив школу, рвануть на актёрские курсы? Что будет с Норой, мисс Тейт и коллективом? Что будет с вредностью отца и его взглядами, если признать
Поднявшись с кровати, он медленно, как в полусне, подошёл к окну, вдыхая холодный мартовский воздух… Луна высоко поднятым прожектором светила на лужайки вокруг семейного дома, вдалеке слышался шум автомобилей… Нет, что-то хорошее в отце есть. Несомненно, есть, раз мама его любит! Что-то не тираническое и, пускай со временем, он должен это увидеть… Должен переупрямить.
Крепко схватившись за ручку, Дэн вернул тяжёлую раму на место и отвернулся. Если имеется ничтожная вероятность добиться и доказать, жертвуя малым, вроде фоток, то нельзя поддаваться слабости. Он должен жить!
* * *
В школе про семейную ссору не знали, хотя о крутом нраве Спаркса-старшего и поговаривали. В основном, это происходило в отсутствие Дэна, которому «серьёзных разговоров» было достаточно дома. Леонард максимально ужесточил дисциплину – приближались экзамены, а к ним следовало готовиться заранее. Его «превосходно» тоже имело разные оттенки и не всегда соответствовало требованиям. От нескольких спектаклей пришлось отказаться… Потом вновь отказаться, огорчая мисс Тейт и команду. Нора, понимающая и сочувствующая, гуляла с другом по пути от школы домой, ничего не требуя и лишнего не говоря. Девушка успела здорово подтянуться по всем предметам, благодаря совместным занятиям химией и биологией. Дэн помогал ей, забыв, когда оба в последний раз читали пьесы под аккомпанемент поцелуев.
Он ждал, что вот, на последнем году, случится чудо – папа сжалится, и всё будет в порядке. Он понимал, что врачом становиться не хочет, что это несправедливо, а длинные коридоры с лампами, научные статьи и – самое страшное – «Эм.Ди.» на белом халате ему даром не нужно. Но отец был неумолим, продвигая к учебной литературе пару килограммов дополнительной, включая свои коронные взгляды и намеренно отсекая любую возможность вернуться на сцену. Если раньше, не имея времени репетировать, удавалось хоть отвести душу в костюмерной, бродя среди кронштейнов со старыми перешитыми нарядами, то теперь пропало и это. Не позволялось ничего, что могло идти вразрез с фамильными планами.
К семнадцати годам Дэниел имел высшие баллы по естественным наукам и самые блестящие перспективы. Тогда же он обнаружил, что у него начинают дрожать руки. Дрожь была то едва уловимой, то усиливалась, не позволяя нормально держать карандаш. Анжела, испугавшись, повела сына к неврологу, где состоялся осмотр с традиционными молоточками, фонариками и кучей вопросов. Врач, вздыхая под конец, пригласил в кабинет и миссис Спаркс, на правах коллеги. Дэниел, по его словам, был совершенно здоров физически – хоть в баскетбол отдавай, явление носило скорее психический характер. И нагрузки со стрессами требовалось в срочном порядке снизить, пока дрожь не стала постоянной. А ещё, по мере необходимости, принимать лёгкое успокоительное, вот по этому рецепту. Дэн, было, чуть не рассмеялся на последнюю фразу со словами «Вы что, серьёзно?» Как прежде думал о самоубийстве, так теперь он напрасно надеялся, что недомогание окажется хроническим, не позволяя в дальнейшем стоять у операционного стола. В том, что его, так или иначе, запрягут в хирургию, младший Спаркс не сомневался.
–
– Папа хочет для тебя лучшей жизни, он уверен, и положиться на него можно.
– Положиться? – воскликнул Дэн.
– Ма, он не видит, что это – не то, чего я жажду! Он строит из меня макет, по собственным данным и амбициям! Да, три поколения врачей – здорово, но кто сказал, что я обязан быть четвёртым?!
– Ты умён, - продолжала Анжела, - у тебя великолепная память и лучшие результаты по биологии. Ты схватываешь все формулы и термины, и в школе говорят, сможешь выбрать любое учебное заведение…
– Вот и прекрасно, недорогие курсы в драмтеатре будут лучшим вариантом!
– Дэниел, - женщина смотрела на раздражённого наследника, тщательно подбирая аргументы, - пойми, актёрство – это приятное и увлекательное дело, оно дарит людям радость. Но оно нестабильно. Тебе будет двадцать два, когда ты получишь диплом, возможно, меньше. Придётся играть в рекламах, эпизодах, пробиваться, ждать и терпеть в поисках Той Самой лучшей роли… А как долго? А вдруг она не придёт? Вдруг не дождёшься? Ты талантлив, милый, ты красив и умеешь себя подать, но актёрство – это случай и везение. И везёт не всегда тем, кто достоин. Другое дело – медицина. Она сложнее и дольше, но врач имеет постоянную работу, он идёт вверх и уважаем по определению. Врач знает, что грядёт завтра и послезавтра, он тоже зарабатывает известность – пусть в другой сфере, не столь яркую, но всё же.
– Ма, а разве врачи не зависят от случая?
– с горечью прошептал Дэн.
– Разве им всегда везёт?
Анжела в первый момент не нашлась, что ответить, и на мгновение показалась, победа будет за ним. Но потом…
– Дэнни, это другое везение, как ты его называешь. Ситуации бывают разными.
– Это то же самое!
Миссис Спаркс обняла сына, гладя по вечно встрёпанным волосам.
– Хорошо, если тебе так больше нравится… Но остаётся ещё визит к неврологу – перестав воевать с отцом, ты снимешь с себя часть нагрузки, а она именно моральная, как мы поняли. Ты перестанешь упрямиться, папа не будет «макет» из тебя делать, вы оба выиграете!
Дэниел молчал, а мама говорила и говорила, убеждая в своей правоте, но неизвестно, убеждённая ли сама. Она, несомненно, устала от глупой затяжной войны, она расписывала карьерный рост, возможности и то, как здорово помогать людям. Младший Спаркс внимал, идя рядом и чувствуя себя на моральной развилке, где ветер клонил то в одну, то в другую сторону. Ему было жалко мать и хотелось всего, как в десять лет: прекращения домашнего конфликта, клетчатых жилетов и длинных диалогов с партнёршами в кружевах. Хотелось, чтобы родители гордились, а не страдали и отдалялись друг от друга. А ещё хотелось, чтобы руки, чёрт возьми, не дрожали!
Возможно, тот день и разговор сложили и спрессовали аргументы воедино. Возможно, гамма папиных взглядов и лишняя порция учебников добавила «прелести». Возможно, виной был «Ромео и Джульетта», где он страстно желал сыграть на выпускном и так и не сыграл… Или каждый пункт сразу.
Дэн, вздрогнув, споткнулся на мысленной развилке, клонясь в сторону семейных убеждений. Он блестяще сдал экзамены и превратился в студента-медика. И моментально понял, что совершил огромную ошибку.