Через двадцать лет
Шрифт:
Сердце забилось часто-часто. Дэн тоже сжал кулаки, чувствуя, как предательски подрагивают пальцы.
– Двадцать лет, - тихо и зловеще начал старший Спаркс, ногой отбрасывая осколки статуэтки, - двадцать лет я ращу тебя, забочусь, кормлю, одеваю и воспитываю… Я позволил тебе учиться в хорошей школе, терпел актёрские эскапады и надеялся, что после экзаменов дурь выветрится из твоей головы. Сент-Мэри – лучшее и достойнейшее учебное заведение, о
Говоря это, он шёл вперёд, наступая медленно и неотвратимо.
– Я счёл подарком судьбы возможность самому пребывать там и надеялся, что мой ребёнок, когда вырастет, последует за мной. Я имел право требовать маленькой благодарности, не так ли? А что теперь?!
От восклицания задрожали подвески на люстре. Анжела, чьи выжидаемые события стремительно крепли, приблизилась к супругу.
– Лео, пожалуйста…
– Не лезь! – оборвал её мужчина.
– Я не потерплю здесь ни твоих компромиссов, ни его взбалмошности!
– Но что, если так лучше?
– Лучше будет так, как сказал я! – с этими словами отец повернулся к сыну.
– Живо собирайся.
– Что?
– Собирайся, говорю. Ваш новый декан, к счастью, не полный кретин: он не успел оформить документы, ибо мы вовремя приехали. Ты сегодня же вернёшься в университет, вещи привезут завтра. Продолжишь обучение и больше меня не опозоришь!
Он свирепо схватил Дэна за руку и потащил к дверям, туда, где висели шарф и курка сына. Туда, где один затяжной кошмар плавно перетекал в другой.
– Лео, опомнись!
– Я сказал, не лезь в это дело! Тебя недостаточно унизила наша беседа с профессорами?
– Отпусти меня! – Дэн, высвободив руку и едва не споткнувшись на осколках, сделал шаг назад.
– Папа, хватит, прошу! Я не вернусь в Сент-Мэри, с ним покончено.
– Ты меня не услышал или не понял?
– Я всё понял, ещё десять лет назад. Я хочу заниматься тем, чем хочу, а не тем, что нравится тебе! Мне нужен театр, а не медицина – да она просто на каторгу похожа! Прости за несоответствие традициям, но не надо решать за меня, все перемены когда-то случаются в первый раз!
И в этот миг в жизни Дэниела Спаркса случилась первая пощёчина. Он даже не успел осознать, что сейчас будет удар, сильный и отдающий скрипом перчаточной кожи. Голова мотнулась в сторону, дыхание перехватило, а лицо будто ветер обжёг.
–
– Ради Бога, что ты творишь?!
Дэниел, часто моргая, смотрел вправо, туда, где гудели и перекручивались в плывущий узор материнские руки, и звучал жестокий голос отца.
– Вон отсюда, - отчётливо раздалось внутри гудения, - вон из дома и с глаз моих. Если тебе нужна самостоятельность, сынок, – пей до дна всю чашу. Пока не одумаешься насчёт университета, в Гринплейс можешь не возвращаться.
– Леонард, не дури, это же наш ребёнок! – осадила его супруга.
– Что на тебя нашло? Мы все устали и перестарались, отдохнём и поговорим об этом в другой раз – да хотя бы завтра!
Дэн почувствовал благодатно холодные пальцы матери на своей пылающей щеке.
– Я повторяю, - не дрогнул старший Спаркс, - вон отсюда. Если ему так опротивела учебная каторга, пусть сам себе сладкую жизнь обеспечивает! Анжела, отойди.
Ярость в тоне отца продолжала клокотать подогретой кислотой. Не сумасбродство и не шутка, но очередной пункт в многолетней зафиксированной цели – сломать и перекроить на новый лад. Леонард делал всё, чтобы вырастить свой образ и подобие из Дэниела, но одного не учёл – сын унаследовал не только его рост, но и огромное упрямство. И к двадцати годам эта черта достигла расцвета, делая всё предельно сложным и, в то же время, удивительно простым. Юноша, подняв на отца дерзкий отчаянный взгляд, улыбнулся. Улыбнулся, приобнимая мать и великолепно осознавая, что в данную минуту затяжная негласная война перерастает во вполне реальную битву без уступок и соглашений. В битву за его свободу.
– Если ты думаешь, что я приду через пару часов и стану просить прощения, то ошибаешься, - унимая страх, начал младший Спаркс, - максимум, за чем я вернусь – так это за вещами, когда они мне понадобятся.
– Дэнни, пожалуйста…
– Не волнуйся, ма, - наклонившись, он поцеловал Анжелу в макушку, - уйти давно следовало, а я что-нибудь придумаю. Всегда придумываю и всегда выбираюсь. Я не пропаду, вот увидишь!
Руки по-прежнему дрожали, да и страх особо никуда не девался. Если внять гордости, то нужно мчаться отсюда как можно скорее, с телефоном, ключами и нехитрым запасом наличных. Если внять гордости, то там, за порогом, ждут не улицы, а одна большая неизвестность пополам с шансом на успех. А ещё куча проблем и вопросов. Женщина вцепилась в сына, но Дэн мягко выскользнул из объятий и громким шагом двинулся ко входу. Будь что будет, раз всё меняется за один короткий вечер.
<