Черная братва
Шрифт:
Последующие пятнадцать минут ехали в полнейшей тишине, прислушиваясь лишь к работе клапанов. Молчание было нарушено лишь однажды, когда Мухаджир попросил сигарету. Прикуив, он поблагодарил легким кивком и вновь уткнулся в окно.
– Куда ты потом поедешь? – не выдержал молчания Искандер.
Швырнув окурок в окно, Мухаджир откинулся в кресле и ответил:
– В Сомали.
– Вот как… Неожиданно. Это не самое лучшее место на земле, брат.
– Я тоже слыхал об этом, – сдержанно произнес Мухаджир.
– Следовательно, ты направляешься туда не по своей воле.
– Верно. Мне нужно переговорить с одним человеком.
– Кажется, я его знаю. Ты говоришь об Ибрагиме?
– В
– Ты меня многому научил, в том числе и этому.
– Это было несложно, ты всегда был очень способным учеником.
– Мухаджир, можно задать тебе один вопрос? – осторожно спросил Искандер.
Машина уверенно вписывалась в крутые повороты и на огромной скорости мчалась вниз. Мухаджир всякий раз ловил себя на том, что, сидя на пассажирском кресле, ему хочется вжать правой ногой предполагаемую педаль тормоза. Автомобиль сбрасывал скорость столь же быстро, как и набирал ее. Новые рифленые широкие покрышки, предназначенные для горных условий повышенной сложности, разбрасывали по сторонам легкий гравий. Впереди – крутой серпантин, с самой вершины которого наблюдался впечатляющий обзор на Мраморное море. Мухаджир рассмотрел даже небольшую беседку под высокими чинарами. Широкие листья платана, взявшие ее в плен, смотрелись диковинно, а к беседке, едва выделявшейся на темной скальной поверхности, вела тонкая кривая тропинка. Вдоль линии Черного и Средиземного морей виднелись развалины крепостей: красноречивые свидетели столкновения западной и восточной цивилизаций. «Land Rover» уверенно преодолел подъем и, не сбавляя скорости, сделав крутой вираж, стал заходить на базальтовый выступ. В какой-то момент Мухаджиру показалось, что левое заднее колесо сорвется вниз, но худшего не произошло, преодолев поворот, машина устремилась дальше, открывая панораму на гладь Мраморного моря. К проливу Босфор приближался танкер, выглядевший настолько величественным, что впору было засомневаться в том, а впишется ли он в узкую щель между двумя континентами. Но, судя по тому, как пенилась за его кормой вода, следовало полагать, что он знает, что делает.
– Задавай, – равнодушно бросил Мухаджир.
– Правда, что ты из кяфиров?
– Правда, – столь же равнодушно ответил Мухаджир, наблюдая за тем, как танкер огибает острый мыс, хищно вклинившийся в море. – Тебя что-то смущает?
Повернувшись, Искандер натолкнулся на глаза Мухаджира, острые, будто заточенные ятаганы. Потребовалось долгих несколько секунд, чтобы собраться с духом.
– Как тебе сказать….
– Как есть, – хмыкнул Мухаджир.
– Даже среди правоверных трудно отыскать более верующего, чем ты, Мухаджир.
Искандер рассчитывал увидеть на лице Мухаджира проявления каких-то эмоций: пусть даже неровный изгиб бровей или плотно сжатые губы, но увидел лишь спокойное, почти равнодушное лицо, лишенное всяких переживаний.
– Все очень просто: мне пришлось много пережить, прежде чем прийти к истинной вере… Давай, подрули к тем платанам, хочу посмотреть на море. Когда еще доведется побывать здесь.
– Хорошо, – кивнул Искандер, прижавшись к краю дороги.
Место для беседы было выбрано наилучшим образом. Вряд ли нечто подобное можно было отыскать в радиусе сотни километров. Оставалось только удивляться, каким образом чинарам удалось разрастись на скальной поверхности. Деревья, росшие на камнях, испытывая нехватку земных соков, получаются чахлыми, практически всегда с тощими и кривыми стволами и уж, конечно же, без густой тенистой кроны. А чинары выросли просто на загляденье. Попирая все законы, они своими могучими корнями легко раскалывали гранит и по трещинам углублялись к недрам земли за живительной влагой, радуя проезжающих широкими листьями
– Знаешь, сколько живут эти деревья? – показал Мухаджир на чинару.
Задрав голову, Искандер глянул на раскачивающуюся макушку. Ветер… Единственный, кто не признавал их величия и пытался сорвать листья.
– Думаю, что много.
– Вот и я о том же… Эти деревья живут две тысячи лет. Так что они были свидетелями всех Крестовых походов, а может, даже рождения Магомета и Христа. С тех пор мало что изменилось. Опять идет война, и опять она проходит через эти земли; правда, сейчас приобретает несколько иные формы.
Мухаджир подошел к самому краю пропасти и без боязни посмотрел вниз. С дороги море казалось бескрайним, уходящим не только далеко за горизонт, но и растекающимся вширь, подступая к самому подножию скалы. Но в действительности, разрывая травяной настил, к небу тянулись расщепленные, острые базальтовые останцы, напоминавшие сломанные зубы. Достаточно Мухаджиру сделать всего-то полшага, чтобы навсегда распрощаться со всем, что было ему когда-то дорого.
Искандер с замиранием сердца наблюдал, как Мухаджир бесстрашно вышагивает по самой кромке пропасти. Под его ногами осыпались небольшие камушки, – верный признак того, что твердь обветшала. Но он, казалось, совершенно не обращал внимание на подобные мелочи.
Искандер подумал, что после признания Мухаджира ему будет легче в него стрелять – все-таки кяфиры, пусть даже бывшие, слеплены совсем из другого теста, – но облегчение не приходило. Лоб покрылся испариной, а ствол пистолета, извлеченный из куртки, лихорадочно выбирал на спине Мухаджира нужную точку. Наконец рука приобрела твердость и застыла немного правее левой лопатки, там, где должно помещаться сердце. Единственное, что успокаивало Искандера, так это то, что смерть наступит мгновенно, Мухаджир даже не поймет, что с ним произошло, просто ухнет в черную бездну безо всяких тоннелей. Но что-то мешало Искандеру нажать на курок. Может быть, именно эта незащищенная спина? Все-таки он воин, а не убийца!
– Ты наставил на меня пистолет? – неожиданно спросил Мухаджир, не оборачиваясь.
– Да, – услышал Искандер собственный голос, высокий, будто натянутая тетива.
– Куда именно? – Мухаджир спокойно продолжал созерцать море.
– В сердце, – ответил Искандер, невольно проглотив подступивший к горлу ком.
– Разве я тебя этому учил? Могу посоветовать выстрелить хотя бы не в спину, а в голову.
Ладонь Искандера автоматически приподнялась и остановилась точно в центре черепа.
– Вот так уже лучше, – одобрительно произнес Мухаджир, не отрывая взгляда от удаляющейся баржи. Слегка замедлив ход, она уже вошла в пролив, и с вершины горы было видно, что она движется, едва не задевая бортами отвесные скалы. – Тебе велели убрать меня? – Он, наконец, повернулся.
Под его ногами в пропасть скатилось еще несколько камушков, стукнувшись где-то на глубине, они разворошили осыпь, потащив ее за собой с негромким зловещим шуршанием.
Противостоять немигающему взгляду было почти невозможно, и Искандер с трудом выдавил из себя:
– Да.
– Тебе приказал убрать меня Ибрагим?
Ствол пистолета слегка дрогнул, остановившись в основании шеи. Еще пара вопросов, и ствол упрется в землю. Искандер не без усилия приподнял оружие и снова ответил:
– Да. – Почему бы и не пооткровенничать? Тем более что тайну Мухаджир унесет с собой в могилу.
– Так что же ты ждешь? Стреляй!
И тут Искандер осознал, что у него не хватает сил надавить на курок.
– Я не могу, брат, – признался он, вытирая тыльной ладонью капли пота, проступившие на лбу. – Ты когда-то спас меня.