Черная царевна

Глазнева Оксана

Она знала, на что смотрит. Маяк Царства Мертвых, тот, что призывает души. И сейчас ей до озноба захотелось туда, на юг! Засаднило под кожей, и если бы тело не было настолько сковано холодом, она бы пошла туда, бросилась бежать по склону вниз, к разрушенному городу, к светящемуся под лунным светом морю, и дальше…

— Госпожа!

Голос Мэкке словно шел из-под воды. Надя зажмурилась и, открыв глаза, повернулась спиной к морю.

— Все будет хорошо. Идите.

— Я с вами, госпожа. Мне приказано не отходить от вас ни на шаг.

Надя

с трудом кивнула. Она чувствовала себя снежной бабой, еле способной дышать, но отступать не собиралась.

Роджер появился посреди разрушенной улицы Гритджа. Вместо зданий по обеим сторонам улицы стояло каменное кружево фасадных стен. Дома за ними рассыпались, на мостовой блестело, отражая луну, битое стекло. Где-то позади, в раздавленном порту выли собаки.

Он знал, что не должен вмешиваться, знал, что его поступки уже нельзя оправдать простым беспокойством о подданной, но отбросил эти мысли. Очень по-человечески поддался желанию помочь ей.

Лопнул очередной обруч. Больно вонзился в ребра, задел легкие. Роджер стоял минуту на пустой улице, пережидая боль и слушая звон лопнувшего металла.

«Что ты творишь?!» — восклицал здравый смысл.

«В последний раз!» — отзывалось сердце.

На севере города падали здания, и Роджер, достав из ножен меч, пошел по улице.

В двух кварталах выше шел бой. Он увидел кровь на мостовой и разорванное тело. Кошка-смерть уже сидела на груди мертвеца, вылизывая лапу. Роджер повернул на улицу.

Морская тварь — зеленая змея, толстая, длинная, с шестью человеческими руками по бокам гигантской головы — рвала на части гвардейца в алом. В доме слева пронзительно, на одной ноте, уже лишившись ума, кричала женщина. Двое солдат отбивали удары жесткого от каменной чешуи хвоста. Металл высекал искры, но не мог разрубить змеиную кожу.

Роджер нахмурился, сжал рукоять меча и бросился в бой…

Это была долгая ночь и такой же бесконечный день. В двух милях от города на холме разбили лагерь для раненых. Атаку морских тварей к утру отбили, но вся центральная часть города лежала в руинах.

Надя молчаливой тенью ходила мимо палаток. Мэкке уговорил ее пообедать, но еда была лишена вкуса и запаха. Вечером из Морин-Дениза прилетел Будевин.

Он увидел ее и сразу же стал пробираться навстречу сквозь толпу санитаров и солдат, взволнованный и решительный.

— Здравствуй, Будевин…

— Нам нужно поговорить.

Ван Варенберг коротко сказал что-то Мэкке, бережно, но крепко взял Надю под руку и повел на край лагеря.

Они остановились на краю холма, плавно сбегающего к морю. На чистом небе уже загорелась первая вечерняя звезда, пахло далекой гарью и полевыми цветами. Будевин опустился на запыленную траву, и Надя села рядом.

— Бросьте все это! — решительно начал мужчина.

Надя слушала невнимательно. Ее все еще знобило. Он заметил это, снял китель и укрыл ее плечи,

оставшись в тонкой белой рубашке. Царевна вздрогнула и подняла на него взгляд. Он сидел справа от нее, и его шрам, пересекающий щеку от виска до подбородка, был ей не виден, но Будевин непроизвольно поднял руку, ощупывая рубец и прикрывая его ладонью. Надя удивилась этой стыдливости, а Будевин покраснел и медленно опустил руку.

* * *

…Роджер вытер пучком сухой травы липкий от крови меч. Обернулся к северу. Прислушался…

— Отрекись от него!

Надя еще не понимала, о чем говорит Ван Варенберг. Она не спала уже сутки, и голос собеседника шел, словно из-под воды. А Будевин, решившись на разговор, теперь говорил быстро и страстно, боясь, что она прервет его. Он сбивался с «ты» на «вы», но сам не замечал этого, и Надя, почувствовав его возбуждение, заставила себя очнуться и вслушаться.

— Нет смысла притворяться, Надя, я знаю, кто вы и что вы, но тебе не нужно оставаться этим!

— Этим?

— Черная царевна? Жена бога-мертвеца? Что за глупость!

Он повернулся к ней всем телом, забыв о шраме, и в сгущающихся сумерках царевна не могла отвести взгляда от его воодушевленного лица.

— Ты — прекрасна, Надя! Никогда в жизни я не встречал более чистого, доброго и чудесного человека!

— Глупости…

— Нет!

Он тряхнул головой, схватил ее за запястье, не давая ей возразить.

— Если боги не могут остановить тварей, лезущих к нам из моря, значит они не всесильны, а значит могут ошибаться. Ты не создана для Царства Мертвых, не создана для Анку! Объяснить предсказания можно тысячей способов, так давай найдем подходящий! Тот, где тебе не нужно носить клеймо его невесты!

Он порывисто ударил кулаком по земле.

— Я хочу оторвать голову каждому, кто смотрит на тебя с ненавистью, не зная ценности твоего сердца!

Надя улыбнулась, положила ладонь на его пальцы, желая успокоить его горячность, но ее прикосновение его обожгло. Будевин подался вперед, сжал ее руки.

— Я мизинца твоего не стою, я знаю, но и он не стоит! В отличие от всех тех, — Будевин кивком головы указал на лагерь, — я знаю тебя настоящую. И ты не из тех женщин, кто приравнивает богатство и бессмертие к счастью. Что бы ни обещал тебе Анку, что бы ни дарил — верни все, откажись от него, и я сделаю тебя счастливой!

Надя смотрела на его красивое, благородное лицо. Ветер гладил светлые волосы Будевина…

…Роджер замер. Он стоял посреди развалин города, рядом с разрубленной нежитью, и не дышал.

Девочка Надя нравилась ему, как может нравиться забавный ребенок. Ее влюбленность была приятна, ее обет верности — смешон и трогателен. До сих пор он не сомневался, что легко переживет эту потерю. Но вот ее берет за руку другой, и острое ощущение потери вдруг выбивает почву из-под ног.