Черная царевна
Шрифт:
— Уйдите, — попросил парень-волк. — Ей тяжело видеть нас всех.
Надя слышала, как скрипит снег, потом — лишь дыхание черноволосого.
— Слезь с меня! — потребовала чародейка.
— Если пообещаешь не нападать.
— Обещаю. Слезь!
Парень отпустил ее руки. Надя открыла глаза.
Перед ней был человек, хотя она могла поклясться, что еще мгновение назад чувствовала на запястьях щекочущее прикосновение шерсти. Ему было около двадцати лет. Брюки из незнакомой грубой ткани синего цвета и тонкая для здешних мест кожаная куртка. Он отступил
— Кто ты?
— Кто ты?
Вопрос они задали одновременно, и так как о природе незнакомца она уже догадывалась, Надя решила ответить первой.
— Я — Надежда из Варты. А как зовут тебя?
— Клык.
За соседним домом громко заржала кобыла. Волки взвыли, остервенело, яростно, ржание сменилось всхлипом и умолкло. Надя вскочила на ноги.
— Что они делают?! Оставьте ее!
Она бросилась к разрушенной стене соседнего дома, по кирпичам вскарабкалась на крышу, пробежала, перепрыгивая черные провалы к следующему зданию.
— Нюкта! Ко мне!
Чародейка оказалась на фасаде соседнего дома, единственной уцелевшей стены, и остановилась. Теперь ей была видна крыша, где она оставила лошадь… Волки столпились вокруг брошенной на снег сумки. Лошади не было. Напуганная волками, она растворилась в воздухе так же, как и появилась — неожиданно и навсегда.
— Что вы наделали?!
Она не сердилась на волков, глупо было ждать от них чего-то иного. Надя сама была виновата, что не спрятала лошадь, не защитила заклинанием!
— Мне жаль, — сказал черноволосый, останавливаясь рядом.
Взгляд царевны упал вниз. У ног парня лежали две тени. Звериная — по правую руку и человеческая — по левую. Надя охнула.
Клык тоже посмотрел себе под ноги, понял, почему она удивилась.
— Хочешь узнать, почему их две? — спросил он.
В городе было холодно и пусто. Клык вел ее за собой по заснеженным улицам по узким звериным тропам, проложенным сквозь сугробы и остовы домов. За ним тихо следовали две бледные тени. Чародейка старалась не смотреть на них.
— Как называется город?
— Виридем.
— Волки живут здесь?
— Живут.
— И много вас?
— Много.
Разговор не клеился, и Надя замолчала.
Они шли по главной улице, широкой и пустой. Ветер не давал снегу скопиться здесь, и время от времени под ногами виднелась дорога. Ровная, гладкая, серая. Измельченный камень, смешанный со смолой? Похоже, но не то. Время и холод пустили по дороге трещины, но она все еще была лучше мостовых Морин-Дениза.
По обочинам широкого проспекта часто попадались брошенные железные кареты на мягких колесах. Таких Надя еще не встречала. У них не было козел, не было запяток.
— Что это? — не удержалась от вопроса чародейка.
— Забытые механизмы.
— Чародейские?
— Нет. Их придумали люди уже после того, как чародеи покинули мир.
— Почему я никогда не слышала о них? Почему они остались здесь, в заброшенном городе?
Клык остановился,
— Богам не нужны человеческие механизмы. Они делают людей независимыми. Дают всемогущество, не требуя молитв. Какому богу это понравится?
Волк привел ее к большому красивому зданию оперного театра. Возле входа у подножья разрушающейся лестницы все еще стояли статуи Хорса, покровителя искусств. В фойе было пусто, чисто и темно.
— Жди, — приказал волк и пропал за поворотом коридора.
Некоторое время ничего не происходило. Затем где-то в недрах театра что-то громко зарычало, затарахтело. Надя прижалась спиной к стене, готовая защищаться.
Вернулся Клык. Нажал на еле заметную выпуклость на стене, и под потолком вспыхнул свет. Надя зажмурилась.
— Мы не включаем его, но ты же человек. Вам важно все видеть, — сказал парень.
Надя открыла глаза.
Широкие пыльные люстры под потолком были увешаны не кровавками, а мелкими грушевидными стеклянными бутылками. В них горели неровным желтым светом тонкие нити.
По широкой парадной лестнице Надя поднялась вслед за волком в главный зал. Здесь не было окон и было почти не холодно. Пахло псиной и человеческим дыханием. Свернувшись, сидя и стоя, отдыхали волки.
Надя остановилась. Животные поднимали головы, смотрели в ее сторону, принюхивались. Клык крепко взял ее за запястье и повел за собой.
Они поднялись на сцену, и Надя обернулась — зал был переполнен людьми.
— У нас гостья. Чародейка.
Люди в зале заволновались, зашумели.
— Пойдем.
Через закулисье они вышли в длинный коридор, как и фойе освещенный желтым мигающим светом. Клык открыл одну из комнат, и они оказались в гримерке.
Здесь был туалетный столик с запыленным зеркалом, кресло, вешалка с ворохом столетних шуб и софа.
— Оставайся тут. Отдохни. Поспи.
Следом за ними вошла девушка. Она принесла мясо.
— Мы не жарим его… — предупредила она.
— Уверен, чаровница что-то придумает.
Надя кивнула, улыбнулась.
Девушка у двери стала волчицей, легла на пол, положив голову на лапы. Клык в человеческом обличье, сел на софу, поджав ноги.
Надя сотворила огненный знак, опустила его на кусок сырого мяса. В комнате запахло жареным. Волчица у двери заерзала, заскулила, вдыхая незнакомый аромат. Чародейка разделила мясо на троих, и волки не стали отказываться.
После еды Надя села на софу рядом с Клыком.
— Ты обещал рассказать мне о тенях, — напомнила ему Надежда.
— Что тут говорить. Марина наслала на берег смерть. В то мгновение, когда море отступило от берега, собираясь с силами для удара, тени почувствовали беду. Почувствовали и испугались. Люди слишком увлеклись войной. Никто не придал значения внутренним голосам. Ночь уходила на запад, близился рассвет, близилась смерть… Тени струсили. За полчаса до смерти, до рассвета, они бросили хозяев и ушли на запад, а затем, прячась в оврагах и в лесных чащах, вернулись на север. Вернулись и остались.