Черная царевна

Глазнева Оксана

— Я отправлю вас в Морин-Дениз, — добавила Надя.

— Что вы хотите взамен?

— Покровительство вашего брата для моей семьи. Он знает меня, а я знаю, насколько дороги ему вы. Я отправлю вас к моему другу, госпоже Ван Варенберг. В городе вы найдете возможность связаться с братом. Это все. Согласны?

— Да, — поспешно кивнула девушка.

— Наш договор, Хенни, устный. Надеюсь, после всего, что видели сегодня, вы не позволите себе даже мысли об обмане. Если с головы моих родных упадет хоть волос, я подниму всех покойников на Побережье

и разнесу ваш город по камешку. Передайте это Елисею слово в слово.

Глаза королевны испуганно расширились, она поспешно кивнула, бледнея на глазах. Надя повернулась к родителям:

— Нам пора прощаться.

Они обступили ее: встревоженная мать, растерянная сестра и хмурый решительный отец.

— Ты отправляешься с нами в Морин-Дениз! — сказал Мирослав. — Что бы ни ждало нас дальше, мы будем вместе. Я больше не позволю тебе остаться одной!

Царица молчала, и в ее взгляде Надя видела, что она все понимает.

— Мне жаль, папа…

Он крепко взял ее за запястье.

— Даже не начинай!..

— Этот год многое изменил, папа. Тебе не стоит переживать обо мне, это больше не твоя забота.

— А чья?

— Того, чьего имени ты не вспомнишь… Какая бы судьба не ждала меня, дальше я пойду сама, но мне необходимо знать, что вы в безопасности. У тебя остается Василиса, папа. Теперь я — единственная живая чародейка Яблоневого Края, а она так и остается девочкой. Хотела бы я увидеть, чем закончится ее история, но не могу. Мой путь идет на север, и я не сверну с него даже ради вас всех. Простите меня.

Отец медленно отпустил ее руку. Мать подошла, крепко обняла и поцеловала в щеку. Говорить о любви она не умела и не стала.

— Пора.

Надежда отступила от них на два шага, подняла руки, взмахнула ними, как лебедь крыльями.

Ветер взметнул снег с земли, стряхнул иней с деревьев. Снежинки засеребрились в лунном свете, заискрились, закружились, и вот уже рядом с людьми стояли четыре белоснежные лошади.

— Утром они растают, — сказала Надя. — Светает поздно, так что у вас есть шесть часов, чтобы добраться до Белограда.

Она подняла с земли пригоршню снега, и тот стал в ее руках мелкими серебряными монетами. Надя протянула их маме:

— Это — чтобы вы добрались до Побережья.

Прощаться больше не стали. Царь Мирослав, царица Тамара, Василиса и Хенни сели на лошадей, те ударили серебряными копытами и взмыли в воздух. Надя проводила их взглядом, оперлась спиной о ствол сосны и медленно сползла вниз.

Ей нужно было отдохнуть. Она попробовала наколдовать себе шубу или одеяло, но тело было пустым как сухой колодец. Надя закрыла глаза.

Немного поспать… Час, а потом она сможет двигаться дальше…

Слева хрустнули ветки, но сил открыть глаза не осталось.

— Где твое кольцо, девочка?

Надя тяжело вздохнула и пожала плечами.

— Что, голубушка, не понравилось в твоем любимом городе?

Превозмогая усталость, она открыла глаза и посмотрела на Лешего.

Перед ней

на задних лапах стоял медведь. Большой, черный, усыпанный снегом и сухими иголками. Он покачал головой, весело сверкнул зелеными глазами, протянул лапу, и сосновые ветви потянулись ему навстречу. Леший отломал гибкую живую ветвь, скрутил прут и протянул чародейке пахнущий сосновой смолой деревянный браслет.

— Держи, невестка. И не теряй больше своих подарков.

Надя не нашлась, что ответить, взяла браслет, надела на запястье. На шее медведя появилась яркая горизонтальная рана, расширилась, голова запрокинулась назад и упала, как капюшон, с черноволосой головы бога. Леший тряхнул плечами, сбрасывая медвежью шубу, остался в тонкой рубахе и плотных штанах, какие носят охотники. Потом наклонился к Наде и укрыл ее.

— Замерзнешь, глупая.

— Спасибо, — выдавила из себя Надя.

Под шубой было тепло, и от этого тепла ее начало трясти. Чародейка моргнула, а когда открыла глаза, оказалось, что они с Лешим находятся на широкой поляне. Журчал где-то за подлеском ручей. Горел рядом костер, потрескивая сосновыми сучьями. Над огнем на ветках жарилось мясо.

— Я с Мариной ругаться не хочу, так что это только между нами. Я привык платить добром за добро. Ты пожалела мой лес, и мой лес пожалеет тебя, а пока — спи. Отдохни, невестка, потом поешь.

— Урман Тура, где Эол? У него новое имя, но он не приходит на мой зов.

Леший усмехнулся, сел на пень, вытянул к костру ноги с копытами.

— Цел твой Эол. Стыдно ему.

— За что?

— Из-за него Анку сейчас у Марины. Эол помог достать тебе живой воды. Марина ему чуть голову не оторвала, грозила имена забрать, а Роджер заступился. Выменял жизнь Легкокрылого на свою свободу. Новое имя у него от Марины — шутки у нее такие. И сидит теперь твой Эол в небесном городе. Краснеет.

— Бестолочь бессмертная!

— Вот-вот! И я о том же. — Леший тихо рассмеялся. — Эол в нашей семье самый добрый, но не самый умный. Спи.

Когда Надя открыла глаза, вокруг был день. Лешего рядом не было, лишь тлели угли костра, над которым остывало мясо, а на краю поляны ждала черная лошадь.

Рассвет шел за ней по пятам.

Он осторожно касался пальцами неба, и оно розовело и томно вздыхало белыми облаками. Рассвет нежно целовал кроны деревьев, золотил иней на ветках, будил птиц.

Надя летела на северо-запад. Оставались за спиной города, поселки лесорубов, деревья под ногами меняли листья на хвою, вздымалась земля, превращаясь в предгорье. Надя летела прочь от солнца, прочь от наступающего дня, все дальше и дальше, туда, где уже несколько месяцев стояла ночь.

Как и в других местах Яблоневого Края, чародейская война оставила здесь свои шрамы. Когда-то тут жили саксы. Они строили города, ловили китов, разводили оленей, ездили на волчьих упряжках и строили из северных секвой, драконьих костей и железа фантастические корабли.