Чёрная Гронья
Шрифт:
– Бери, и прислуга тебя сейчас отведёт в твои покои.
Женщина стояла неподвижно.
– Отдайте их лучше бедным. Я уже сказала – я не останусь. Быть в замке – тягостная ноша для меня. Мне нужна свобода.
– Тогда зачем ты пришла сюда? – барон разозлился.
– У вас был приём, а играть было некому. Лишь поэтому, – Гронья еле сдержала улыбку на губах.
«Маленький никчёмный злобный щенок. Я выклюю тебе глаза и развею твой прах по ветру».
– Никуда ты не уйдёшь!
– Вы запрещаете мне?
– Да!
«Тявкай,
– Вы никогда не будете моим хозяином. Я не останусь здесь.
– Тогда ты будешь играть на цепи, – барон Жонкиль обернулся. Пальцы нервно царапали ручку кубка.
– Нет той цепи, что бы меня удержала. Или вы предпочитаете вязать верёвки на шею?
Барон замолк.
Со стороны окна раздался звук падающего тела и неприятный треск. В оконном проёме болтался на ветру обрывок крепкой верёвки. Спустя мгновение в окно влетела большая чёрная ворона и села на полку горящего камина. Сквозь звуки дождя нарастал гул от хлопающих крыльев и громкого карканья – казалось, что вокруг поместья летает стая ворон, только ждущая момента, чтобы ворваться внутрь. Ворона на камине каркнула три раза – и огонь потух. Птица вспорхнула и села на плечо женщины с лирой.
– Что ты… Откуда? – слова сорвались с языка барона.
Только сейчас он осознал, что она сказала ему правду и именно она была хозяйкой положения.
Всё получилось с точностью до наоборот. Может, будет лучше, если эта жуткая женщина и правда уйдёт?
– Я позову стражу. Если ты не сгинешь немедленно, я прикажу отрезать тебе язык, – прошипел барон Жонкиль, бледнея на глазах.
– Ваша воля. Но я предпочитаю свою, – улыбнулась женщина.
Кубок пронёсся над её головой, на капюшон капнули остатки прокисшего вина, ворона злобно каркнула. Отскочив от стены, кубок повернулся к женщине смятой стороной.
– Прочь! – барон сорвался на крик.
Не обернувшись, женщина направилась к двери.
– Вы не очень хороший человек, вы это знаете, – ответила она, придерживая дверь. – Помолитесь, может быть и поможет. Впрочем, нет – вам уже ничто не поможет. И не спасёт.
– Выгнать эту дрянь!
Женщина быстро захлопнула дверь за спиной.
– Благодарю покорно. Я сама уже собиралась уходить, раз барон попросил меня покинуть это место…, – сказала она, когда рука стражника легла на её плечо.
– Вы счастливица, – тихо сказал второй стражник, кутаясь в плащ. Дождь полил ещё хлеще. – Вы хоть живой вышли от него.
Чёрная Гронья ничего не ответила.
Она стояла в каменной арке с видом на внутренний двор – как же он запущен! Наполовину сгнившая деревянная скамья так и ждала, чтобы на неё кто-то сел, а потом – случайно развалиться. Кучи мусора по углам, неудачно прикрытые палой листвой, тощие пальцы обглоданных кустов, скрюченные деревья. Сразу видно, хозяину этого поместья очень нужны деньги.
– Понятно, почему чужую жизнь
Стражник замер.
– Как вы догадались? – он протянул ей ломоть хлеба и кусок вяленого мяса. Запах лежалых отрубей ударил в нос. Гронья безразлично откусила кусок и отпила из фляжки.
– Так, наблюдательность. Будешь? – жидкость, благоухающая оливой, глухо булькнула в сосуде.
Тот отшатнулся.
– Не бойся, я тебя не отравлю, – улыбнулась женщина. – Ты мне нравишься.
Стражник не пошевелился, но потом взял себя в руки.
– Вам не пора? – дождь продолжал лить.
– Ты что, выгоняешь меня, мальчик?
Стражник промолчал, но его взгляд словно молил о пощаде.
«Молоденький, запуганный, взгляд как у забитого щенка. Ладно уж…»
– Ну, раз уж ты так просишь! – она отряхнула капюшон и положила за щёку остатки хлеба. – Точно не будешь?
– Не пью вино!
– Это не вино, – Гронья поболтала рукой. – Это Божественный елей, мёд Богов, тот самый, что заставляет слетать с твоего языка самый прекрасные песни и слова!
Она резко спрятала фляжку под плащ.
– Но только для меня. Хочешь свой – добудь сам! Хочешь? – теперь она отстранилась к стене.
Капли дождя промочили левое плечо, губы сами растягивались в улыбке.
– Кто вы такая?
Стражник уже жалел, что пустил её. Хотелось взять эту женщину за плечи, выставить вон, проклясть вслед. Но не мог так поступить, потому что она бы просто так этого не оставила. Он это чувствовал – ведь она смотрела на него, как ворона на мертвеца, предвкушающая скорую трапезу.
– Хочешь? – голос женщины стал твёрже. – Ведь, хочешь, да?
Он сам не заметил, как кивнул.
– Я знала и рада этому. Мне как раз нужен проводник. Будь ладным мальчиком, дай мне руку, – Гронья протянула ему ладонь. – Проводи меня к первому дому этой скамьи.
Эта страшная женщина приказала ждать здесь. Хоть дождь кончился – и то хорошо.
Половинка луны слабо освещала старый погост и край церкви. На выпирающих из земли холмиках стояли покосившиеся от времени кресты и камни, с их краёв капала дождевая вода. Ничего, дорога рядом, он успеет добежать. До чего добежать? До деревни? До поместья? И чем другие люди смогут помочь?
Зачем она заставила его наворачивать круги между могил, словно что-то выискивая? Долго ведь ходили, она прислушивалась, камни и кресты трогала, погладила и обняла сухое дерево. Постояла на безымянной могиле под ним, что-то бормотала. После этого сорвалась с места и кинулась к ограде. Ему пришлось подсадить её, а потом женщина исчезла в тени каменной церкви.
Что она там делает? Уж не ведьма ли? Да, точно, ведьма. Обыкновенные барды не ходят по ночам на кладбище, не идут к могилам самоубийц. Что делать? Уйти? Ослушаться её?