Чёрная Гронья
Шрифт:
«Ида мертва!»
Хорошо, что она мертва! Хорошо! После той ночи его отец получил несколько посланий от барона, в которых тот писал о том, что его дочь носит ребёнка Поля с требованием обручить его и Иду. Если бы его отец просто отобрал у барона власть и земли! Так бы поступил любой другой аристократ, будь у него столько власти! Но Амадей де Корбу был не таков – и ответил он совсем по-другому.
«Если ваша дочь и правда носит под сердцем дитя моего сына, то, как только ребёнок появится на свет, я с радостью приму его в
«Ида. Мертва».
Это была ложь. Она не носила ребёнка. Теперь она мертва. Грешно радоваться чужой смерти, но, как Поль вспоминал, что она творила – да и не только сейчас. На его лбу до сих пор шрам от брошенного ей камня. Кажется, ему было восемь лет? Да, восемь, тогда он отверг её на смотринах. Больше она не будет его задирать.
«Ида мертва!»
Метущиеся чувства в душе младшего сына графа де Корбу этим утром, прервал пронзительный визг его младших сестёр, подъехавших к старой груше, на ветке которой болталось тело Иды.
Поль зажмурился и замотал головой, пытаясь отогнать неприятные воспоминания… Как же они испугались! Но, открыв глаза сейчас, юноша увидел, как во двор фамильного имения въезжает группа всадников. Их возглавляла фигура в чёрном плаще с копной чёрных лохматых волос, развевающихся за спиной. Поль узнал всадницу.
– Ведьма! Отец привёл ведьму! – закричал Поль и побежал прочь от окна.
Гронья еле сдержала улыбку и вздохнула.
– Покойника чую, – заявила она и спрыгнула с коня. – Моё чутьё никогда не ошибалось!
А вот и он. Граф де Корбу изменился со временем – давно же она его не видела.
– Граф стал мудрым вороном, – усмехнулась ведьма себе под нос.
Его золотистые волосы на висках уже подёрнула седина. Как давно он так хромает? Надо бы дать ему зелье и припарки от боли. Он теперь всегда ходит с этой тростью? Сколько он ещё будет носить чёрные одежды? Он всё ещё в трауре по своей жене?
«Глупыш, хоть вас и выдали друг за друга по расчёту, ты всё ещё любишь только её», – Гронья спрыгнула с лошади и учтиво поклонилась графу. – Ведьма из Вен-Либре прибыла по вашему зову, ваша Светлость.
«Если бы у меня был выбор – позвал бы я её? Не знаю, что я должен чувствовать, глядя на неё? Она – мой воплощённый грех. Женщина, которая дала мне надежду и чуть не забрала мою душу в ад!» – пятидесятилетний граф Амадей де Корбу ждал ведьму на крыльце своего фамильного имения, сжимая пальцами набалдашник трости. – «Но всё же не забрала…»
Граф склонил голову и взмахнул рукой.
– Принести сумки гостьи! Вот так! Поставьте их у входа!
Ведьма молчала и смотрела, как граф отдавал распоряжения снующим слугам.
«Сразу видно,
О да, вороны любят блестящие вещички. Подобный грех она замечала и за собой. Роскошь и золото – бесполезные дорогие вещи занимали собой всё пространство. А на втором этаже – графские дочери выглядывают. Молоденькие ещё совсем – любопытные и пугливые. Ничего, перерастут.
«Они всё ещё с ним, хоть и замуж пора. Славно, славно, что он послушал совет нашей дочери».
Ведьма громко щёлкнула зубами, девушки вскрикнули и разбежались по комнатам.
– Чёрная Гронья? – голос графа заставил её обернуться.
Женщина довольно улыбнулась.
– Я слушаю вас, ваша Светлость, – ведьма поклонилась и приподняла юбку. – Всегда приятно повидать старого знакомого. Как вижу, ноги вас беспокоят? Стойте поменьше на коленях, вот мой совет. И пожалуй… – я вам оставлю припарки… с рецептом, разумеется.
Граф поспешил отвести взгляд в сторону – он заметил, что ведьма прибыла в платье, которое он ей подарил в начале этого года. Гронья заметила реакцию графа и чуть оскалилась.
– Кстати, должна вам сказать – спасибо за то, что платите церкви индульгенцию. Ради их же блага, они не ходят в мой лес, – она подошла ещё ближе и прошептала ему на ухо. – Мне всё ещё жаль, что ваша супруга вас покинула.
Граф молчал.
– Меня позвали по этому поводу? – кивнула ведьма. Голос её стал мягче, она еле сдержала себя, чтобы не дотронуться до руки графа. – Вы хотите в последний раз с ней поговорить?
Граф поднял руку, сжал кулак и прижал его ко рту. Затем мотнул головой, громко вздохнул и, наконец, посмотрел ведьме в глаза.
Странно, ему показалось, что он увидел в них сочувствие.
– Чёрная Гронья, ты ведьма, это знают все, – наконец, сказал он, поглаживая ладонью рукоятку трости.
– И вы тоже – но вместе с тем, каждый день проводите в молитвах. Зачем же вам, такому светлому человеку якшаться с лесным вороньём, вроде меня? Вот уж сколько лет я не могу этого понять.
Граф отвёл взгляд в сторону и крепко сжал набалдашник трости.
– Тебя боятся, и все знают, что ты можешь заставить говорить и покойника, – продолжил граф.
– Значит, у нас здесь есть покойник, – кивнула ведьма, её голос снова стал чуть озорным. – Свеженький, я надеюсь?
Граф кивнул и закрыл рот ладонью.
– Вам надо, чтобы труп заговорил. Зачем? Веселья ради?
– Нет! – крикнул граф и тут же одёрнул себя. – Нет, не за этим.
Гронья облизала губы и пожала плечами.
– А вот это уже более интересно. Зачем тогда? Уж не для того ли, чтобы выяснить, почему и зачем ниточка жизни оборвалась?
Граф громко вздохнул.
– Я молился сегодня три часа – и не услышал ответа. Прошу, Гронья. Пройдём со мной.