Черная месса
Шрифт:
К тому времени, как в канун Рождества следователи АБН получили разрешение суда подключить прослушку к телефону Джорджа Кауфмана, Флемми и Балджер на шаг их опережали. Джон Коннолли сделал им своего рода подарок к празднику – предупредил о прослушке, так что вместо записи переговоров гангстеров агенты АБН Рейли и Берри слушали только полную чушь, которую Флемми нес по телефону, или же кодированные переговоры с Джорджем Кауфманом. Балджер же телефоном вообще не пользовался.
Учитывая все заблаговременные предупреждения, удивительно, что Бергерону, Рейли и Берри из АБН все-таки удалось установить микрофоны в кондо и машине Балджера. И они это сделали, пусть и не на долгий срок – на несколько недель 1985 года. После того как техническая команда ФБР, вызванная для консультации, оказалась неспособна
Так что Рейли, Берри и Бергерон взяли дело в свои руки. Они раздобыли «шеви», в точности такой, как у Балджера, и начали его изучать, пытаясь найти способ установить жучок, не вскрывая машину. Обнаружив точку входа внизу на панели одной из дверок, они начали практиковаться, высверливая там отверстие, и в конце концов сумели вставить в него рабочий микрофон. Точно так же они поступили и с кондо – учились высверливать отверстия в подоконниках, чтобы просунуть жучок снаружи и установить его.
В начале 1985 года, под покровом ночи, агенты установили жучок в подоконник кондо. «Жучок работал прекрасно», – рассказывал Бергерон. «Проблема, – сказал он, – заключалась в том, что как только приезжал Флемми, Балджер включал на полную мощность одновременно стереосистему и телевизор, и оба гангстера уходили наверх, чтобы вести разговоры там». Попытка провалилась.
Затем, 2 февраля 1985 года, пока Балджер еще спал, агенты установили жучок в дверной панели черного «шеви». Но на следующий день, когда Балджер уселся в свою машину и поехал в Южный Бостон, агенты услышали только дорожный шум. Микрофон передавал толчки и скрежет, когда автомобиль поворачивал на хайвее. Даже после того как на следующую ночь они переустановили жучок, агентам по-прежнему не хватало «четкости и разборчивости» в перехвате разговоров Балджера. Частично проблема заключалась в ощутимой ограниченности технологий, которыми приходилось пользоваться. Они использовали крошечный прибор, передававший сигнал в автомобиль слежения, где, собственно, и записывались разговоры. А это означало, что возможность записать хоть что-нибудь зависела от того, как близко их фургон находился к машине Балджера – совсем не простая задача. Более того, агентам приходилось постоянно конкурировать с дорожными шумами и привычкой Балджера громко включать радио, пока они с Флемми тихонько разговаривали, обсуждая свои дела в атмосфере постоянной настороженности.
Было очень сложно понять, кто именно разговаривает в машине и что именно говорится. Лучший вечер выпал им 17 февраля 1985 года, когда два агента АБН и Бергерон проследили за Балджером и Флемми до бара «Три О», где те встречались с Джорджем Кауфманом. В начале одиннадцатого Балджер и Флемми вышли из бара и поехали прочь. Продираясь сквозь звуки радио и дорожные шумы, агенты услышали, как Балджер и Флемми разговаривают об изменившемся порядке подчинения в криминальном мире. Гангстеры говорили о Хауи Уинтере, который должен был скоро выйти из тюрьмы. «Гребаный Хауи», – произнес Балджер.
Агенты услышали, что разговор ненадолго свернул на наркотики.
– Этот долбаный кокаинщик, – сказал Флемми.
– Я веду бизнес и все прочее по телефону, – отозвался Балджер.
Раздражающие обрывки сведений, словно над ними издеваются. Они выхватывали кусочки разговора о деньгах, о «сбыте наркотиков», об игорных операциях Балджера. Услышали даже то, что сочли упоминанием о местных агентах ФБР, но не поняли, что
Агенты продолжали прослушку, но одна ночь сменялась другой, а они больше так и не сумели уловить достаточно, чтобы объединить все в единую криминальную структуру. Они видели Балджера в машине с Патриком Ни, служившим связным между Балджером и Джо Мюрреем, но так толком и не поняли, о чем там говорилось. Видели подчиненного Балджера, севшего в машину с пачкой денег для криминального босса, но опять же разговор был заглушен. Слышали, как разъяренный Балджер обрушился на еще одну мелкую сошку за то, что тот осмелился явиться к нему в квартиру Терезы Стэнли. Балджер устроил нарушителю настоящий разнос, сказав, что «грохнет» любого, кто посмеет появиться здесь. «Семья не имеет никакого отношения к бизнесу», – заявил он.
Ни один следователь до сих пор не записывал разговоры Балджера на магнитофон, даже обрывочно, но агенты понимали, что если они хотят создать доказательную базу, с которой можно передать дело в суд, им придется улучшить качество записей. 7 марта в 2:40 ночи Рейли и Бергерон совершили последнюю попытку удачнее переустановить микрофон. «Мы думали, он спит, потому что обычно засыпал примерно в половине третьего ночи, – вспоминал Рейли. – Мы обошли дом, и тут он вышел из кондо. Он увидел нас, а мы увидели его и рванули прочь». Бергерон добавил, что возбужденный Балджер прыгнул в машину вместе со своей подругой Грейг и начал кружить по парковке. «Он нарезал круги, как сумасшедший, и орал на Грейг, реально взвинченный и полный подозрений, орал, что все знает о копах».
Флемми уехал в Мексику, а дерганый Балджер затаился. Ускользнув от следователей, он на следующий же день, 8 марта, встретился с Джоном Коннолли. Затем, спустя три дня, агенты АБН Рейли и Берри следили за Балджером, когда тот в своем черном «шеви» въехал в гараж рядом с винным магазином в Саути.
Следующие слова, услышанные ими от Балджера, означали, что все кончено.
– Он прав – они в самом деле засунули в машину жучок.
Агенты выпрыгнули из фургона и помчались вытаскивать свое электронное оборудование. Последнее, что они могли бы желать – это чтобы объекты наблюдения узнали, какие именно технологии против них использовались. Они увидели, что Балджер отдирает дверную панель, а Кевин Уикс стоит рядом с детектором радиочастотных излучений, который мог засечь как раз такие жучки, какие использовало АБН. Увидев в своем гараже Рейли, Берри и двух других агентов АБН, Балджер тут же перешел на задиристую манеру поведения, какой всегда отличалось его общение с копами. Он сказал, он удивлен, что им удалось установить жучок. «У меня очень неплохая система сигнализации», – заявил Уайти. Рейли шагнул вперед, пошарил в дверной панели и вытащил микрофон. Балджер заметил, что после недавнего столкновения с Рейли и Берри на парковке у кондо понял, что что-то происходит. Однако ни словом не упомянул о своих контактах с ФБР.
Берри заметил, что на Балджере ремень с интересной пряжкой – с выгравированными на ней словами «АЛЬКАТРАС: 1934–1963». Продолжая вежливую беседу, агент показал на красивую пряжку, но Балджер не рискнул объяснить, откуда она у него.
Криминальный босс и агенты продолжали подтрунивать друг над другом, Балджер пытался вытянуть у них подробности о том, когда поставили жучок и сколько времени он работает. Он высказал догадку: «От семи до девяти дней». Уикс, в свою очередь, предположил, что жучок стоит около двух месяцев. Вероятно, в его машине тоже стоит жучок, добавил Уикс.
– Хотите купить мою машину по дешевке? – сострил Уикс.
Берри спросил у Балджера, где сейчас Флемми.
– Да тут, неподалеку, – солгал Балджер.
Разговор шел по кругу.
– Эй, – в какой-то миг заявил Балджер агентам АБН, – мы тут все хорошие парни.
– Это как?
– Вы – хорошие хорошие парни. Мы – плохие хорошие парни.
Агенты забрали свое оборудование и отправились по домам. Спустя два дня Берри и Бергерон проезжали мимо дома Терезы, и Балджер помахал им, предлагая остановиться. Продолжая рисоваться, он посоветовал следователям не верить во все, что о нем болтают. Показал, что дверная панель расшаталась, и попросил их помочь ее закрепить.