Черная вдова
Шрифт:
– Какой там завтрак!
– повернулась к ней Шалак.
– Нам ехать надо!
– Ехать?
– встревожилась Орыся.
– Куда? Зачем?
– И подумала: неужели что с дедом? Из Воловичей доходили вести, что он заболел.
– Не волнуйся, - успокоила ее Наталья.
– Радость у нас. Нет, ты не поверишь, ей-богу! Позвонили вчера из Москвы нашей председательше сельисполкома Павлине Васильевне... Помнишь ее?
– А как же!
– ответила Орыся, неохотно покидая нагретую постель.
– И говорят, - продолжала Наталья, - ждите в гости иностранцев. Павлина Васильевна растерялась: что за иностранцы, почему именно в Криницы? Ее спрашивают, есть в
– Так это же!..
– воскликнула Орыся, но Наталья перебила:
– Да-да! Едет тетка Михайлина! Представляешь? Павлина Васильевна так и сказала: это она по-заграничному Миха Стар, а по-настоящему - Михайлина Сторожук. Что же, встретим как полагается!
– Но я-то зачем?
– Здрасьте!
– удивилась Наталья.
– Поможешь. Ты ведь тоже Сторожук, родственница.
– Седьмая вода на киселе.
Орыся открыла шкаф, выбирая, что надеть для поездки.
– Черт! Куда розовый шарф подевался? Он всегда здесь висел.
Тетя Катя заохала, бросилась к шифоньеру и вынула из нижнего ящика богатый мохеровый палантин.
– Прости меня, старую, - оправдывалась старуха.
– Ты давеча его на стуле оставила. Вот я и спрятала в ящик.
Наталья смотрела на сестру и недоумевала: неужели это та самая Орыська, которую она знала с детства? В селе у своих деда с бабкой она и корову доила, и за свиньями ухаживала, и навоз убирала, и босиком бегала на речку полоскать белье. Да и когда работала диетсестрой в санатории, о ней отзывались как о скромнице, готовой и подежурить за другого, и с чужим ребенком посидеть. А тут завтрак даже себе не приготовит, все тетя Катя. Однако Шалак промолчала, лишь перед самым выходом спросила:
– Куда думаешь теперь устраиваться?
– А зачем мне работать?
– беспечно ответила Орыся.
– Конечно, коровка у тебя щедрая, - не удержалась от шпильки Наталья, кивнув в сторону особняка.
– Даже пасти не надо, знай только...
– и она задвигала руками, словно доила.
– Твоя тоже, кажется, не скупится на молочко, - усмехнулась Орыся.
Наталья поняла, что она имела в виду. Шалаки работали на селе: Наталья - учительницей, Матей - завклубом. Но имели к зарплате очень хороший приварок. От теплицы. На дворе зима, а они возили на рынок в Киев свежие помидоры и огурцы.
– Тоже мне сравнила!
– отпарировала Шалак.
– Попробуй вырасти рассаду, удобряй, опрыскивай, поливай! За дитем легче ухаживать!
– Ладно, - недовольно оборвала ее Орыся.
– Имеешь и слава богу!
– И дала наказ тете Кате: - Если приедет Сергей Касьянович, скажи, что я в Криницах. На пару дней, не больше.
– Не-не!
– испуганно замахала руками старушка.
– Разве он на словах поверит? Ты уж, голубушка, черкни ему записку.
Орыся набросала пару слов Сергею, и они поехали.
Сельская жизнь не особенно богата на события, тем паче зимой. Поэтому ожидаемый приезд Михайлины Сторожук взбудоражил не только ее родных, но и всех криничан. На следующий день (а это была пятница) в селе с утра царило необычное оживление. Продолжали прибывать Сторожуки из Драгобыча, Борислава, окрестных селений. Кто на собственных машинах, кто рейсовым автобусом. Орысины дедушка с бабушкой так и не приехали: видать, старик действительно захворал.
Больше всех забот было у Василины Ничипоровны,
Сам Гринь Петрович узнал, что у него в Канаде есть тетя, лишь пять лет назад, когда умер отец, Петро Остапович. Разбирая после его смерти бумаги, он обнаружил очень интересное письмо - ответ из Красного Креста. Он касался сведений о деде Остапе. На запрос Петро Остаповича отвечали, что его отец, Остап Сторожук, недавно скончался в Канаде. Но у него осталась дочь Михайлина, проживающая в городе Виннипег.
Гринь Петрович терялся в догадках, почему отец скрывал, что у него есть сестра. Конечно, в те времена наличие родственников за границей не афишировали. А Гринь Петрович как раз заканчивал сельхозинститут во Львове, и скорее всего, отец боялся повредить его карьере.
Как бы там ни было, но Гринь Петрович тут же написал тете Михайлине, которая сразу ответила. Письмо было грустное и радостное одновременно. Грустное, потому что она узнала о смерти единокровного брата своего, так и не повидавшись с ним, а радостное - что объявился племянник. Так у них наладилась переписка. Потом стали приходить посылки. Шубы из синтетического меха, пуловеры, свитера, платья и кофточки с люрексом, джинсы и другая одежда. Гринь Петрович раздавал подарки родственникам.
Вот и выходило: кому как не ему принимать в своем доме гостью из далекого городе Виннипега. Не было сомнений, что тетя Михайлина останется довольна: жена Гриня Петровича, Ганна Николаевна, была отличной хозяйкой и мастерицей стряпать. Хлеб пекла такой (она работала в местной пекарне), что за ним в Криницы приезжали даже из города. Никакой механизации Ганна Николаевна не признавала - только своими руками!
Покончив с вопросом, у кого будет жить канадская родственница, наметили настоящий сценарий ее встречи. Правда, точного времени приезда тетки Михайлины в Криницы никто не знал: из львовского отделения "Интуриста" сообщили неопределенно - будет к обеду. Встретить решили торжественно, у околицы села. Отправились туда в полдень.
Крутила поземка, мороз стоял под двадцать градусов. Согревались на ледяном ветру притопыванием и прихлопыванием. Кто-то даже предложил разжечь костер. Но тут на дороге показалась черная "Волга". Не сбавляя хода, она промчалась мимо встречающих, которые закричали шоферу, замахали руками. Тот затормозил, подал назад.
И точно, в машине сидела тетя Михайлина. Ее узнали по ранее присланным фотографиям.
"Волгу" обступили со всех сторон. Какой там сценарий, о нем враз забыли! Каждому хотелось протиснуться поближе.
Первым из машины выбрался молодой мужчина в короткой дубленке. За ним вышла гостья, растерянная и взволнованная. Она была в шубе из искусственного меха, в меховой шапке с козырьком. На груди тети Михайлины висели фотоаппарат и кинокамера.
– Дорогу!.. Дорогу!
– распорядилась Василина Ничипоровна.
– Дайте пройти Гриню Петровичу!