Черная вдова
Шрифт:
– Не очень, - призналась хозяйка.
– Ну, у нас как? Сначала ребенку год, потом два, три и так далее. А у них наоборот - шестьдесят, пятьдесят девять, пятьдесят восемь... Ясно?
– Теперь ясно.
– Вэл! Хорошо!
– одобрительно кивнула гостья.
– А если ты доживешь до "нуля", то дают еще десять лет. Допустим, человеку шестьдесят пять. Тогда говорят: ему пять лет во второй жизни. Мне сейчас семьдесят пять, так что получается: я пятилетняя девочка в третьей жизни...
– Чудно!
– покачала
– Но зато удобно для стариков!
– засмеялась тетя Михайлина.
– Переодеваться будете?
– поинтересовалась хозяйка, оглядев наряд гостьи - вельветовые брючки и свитер.
– Я так буду, - взяла ее под руку тетка Михайлина.
– Ну, пойдем познакомимся с родными.
"Да, - подавила вздох Ганна Николаевна, - старый як малый".
Зашли в комнату, где был накрыт праздничный стол. Никто не садился ждали почетную гостью.
"А наши-то куда наряднее", - с удовлетворением отметила про себя Ганна Николаевна.
И впрямь, на многих Сторожуках костюмы и платья - даже на прием в Кремль не стыдно было бы! Ну а насчет угощения хозяйка не беспокоилась: молочные поросята, индейки, куры, домашняя колбаса и окорок, своего приготовления маринады и соления, пышные румяные пироги и караваи. Ароматы и запахи стояли такие, что и у сытого потекли бы слюнки.
Увидев все это великолепие, тетя Михайлина бросилась за фотоаппаратом, влезла на стул, щелкнула затвором. И тут же, к удивлению присутствующих, извлекла из камеры... готовый цветной отпечаток.
Всем хотелось посмотреть фото. Орыся тоже разглядывала его, как чудо. Стоявший рядом Лев Владимирович тихо пояснил, что аппарат - системы "Полароид".
– У меня в Москве такой же. Правда, трудно с фотоматериалами к нему, но на вас я не пожалел бы...
– многозначительно добавил он.
Переводчик, как только зашел в дом Сторожуков, сразу "прилип" к Орысе и не отходил от нее ни на шаг. И когда наконец сели за стол, устроился рядом.
Поднялась Василина Ничипоровна и произнесла в честь гостьи целую речь. Лев Владимирович шепнул на ухо соседке:
– Выручайте, Орыся, по-украински я ни бум-бум.
Она хихикнула и тоже шепотом спросила:
– Зачем же вас послали с тетей Михайлиной?
– Положено, вот и поехал, - усмехнувшись, ответил работник "Интуриста".
Орысе пришлось переводить ему с украинского языка на русский. Лев Владимирович под этим предлогом придвинулся к ней еще ближе.
Угощение шло на "ура". Еще бы, все здорово нагуляли аппетит на морозе. Гринь Петрович, сидящий по правую руку тетки Михайлины, предлагал ей то кусок поросятины, то ломоть окорока, то индюшачью ножку. Но старушка от всего отказывалась. Она положила себе на тарелку куриное крылышко и пару кружочков свежего огурца. К знаменитому хлебу Ганны Николаевны она даже не прикоснулась.
– Хоть пирога отведайте, - попросила
– Слоеный...
– Нет! Нет!
– замахала руками гостья.
– Вредно!
– Как?
– растерялась хозяйка.
– Аль хвораете чем?
И на самом деле, тетя Михайлина выглядела такой тощенькой по сравнению с упитанными, что говорится, кровь с молоком, представительницами среднего и старшего возраста Сторожуков.
– Совсем наоборот!
– возразила тетя Михайлина.
– Я здорова! Но не хочу заболеть. У нас это слишком дорогое удовольствие.
– От чего тут заболеешь?
– встревожилась Ганна Николаевна.
– Все свежее, свое. Яички, мясо, масло...
– Да разве можно есть вместе мясо, яйца, картошку, хлеб?
– ужаснулась старушка.
– А кто ест мясо без гарнира да еще без хлеба?
– вытаращилась на нее Ганна Николаевна.
– Нет, белки надо есть раздельно с углеводами, а крахмал отдельно с белками!
– заявила гостья.
– Белки с белками тоже вредно! По системе Шелтона!
– Кого-кого?
– переспросила Ганна Николаевна.
– Неужели вы не слышали о нем?
– удивилась тетя Михайлина, - Шелтон знаменитый американский врач! Благодаря его системе я не знаю теперь, что такое обращаться в больницу.
– Да разве худой человек - здоровый?
– не выдержав, со вздохом заметила Ганна Николаевна, которая была задета за живое.
– А как же, - закивала гостья, смотревшаяся рядом с Ганной Николаевной невзрачной пичужкой.
– Надо избавляться от лишнего веса.
– Пусть уж молодые думают о фигуре, - отмахнулась та, - а в мои годы...
– О чем ты говоришь! Вот моему зятю пятьдесят два года. В прошлом году он весил восемьдесят килограммов, а в этом - семьдесят пять! Так что он получил прибавку к жалованью пятьдесят долларов.
– А при чем тут жалованье?
– удивился Гринь Петрович.
– На фирме, где он работает, такой порядок: за каждый килограмм сброшенного веса прибавляют десять долларов.
– Ну а фирме какой резон в этом?
– еще больше удивился Гринь Петрович.
– О, большой! Выгодно! Худые болеют меньше. Они всегда бодрые, энергичные...
– Сало, значит, тоже не употребляете?
– спросила Ганна Николаевна.
– Избави боже!
– ужаснулась тетя Михайлина.
– А твой зятек тоже не ест мясо и сало?
– встряла в разговор бабка Явдоха, самая старая из Сторожуков.
– Конечно.
– А как же он с жинкой?
– покачала головой местная старейшина.
– Я б такого мужика на ночь не пускала...
Слова бабки Явдохи потонули в хохоте. А когда смех утих, поднялась председатель сельисполкома и стала говорить о родной земле, которая всегда остается родной для украинцев, где бы они ни были.