Черная вдова

Безуглов Анатолий Алексеевич

Она даже не думала теперь о том, что нигде не работает. Сергей пообещал что-нибудь сообразить, а раз пообещал, значит, сделает.

Как-то Сергей бросил: живем один раз, и сколько ты тратишь на себя, столько, выходит, и стоишь.

После этого она уже не замечала пачки денег, которые он швырял направо и налево, не удивлялась безумным подаркам, с которыми не знала, в сущности, что и делать.

Главное - значит, она их стоит.

Единственное, к чему Орыся не могла пока привыкнуть, так это к внезапным исчезновениям и таким же неожиданным

появлениям Сергея. Он мог пропадать день, два, а то и неделю, а потом вдруг приехать. Причем в любое время суток. И каждый раз Орысю поражало, что Сергей знает каждый ее шаг в его отсутствие. Но ревность этого властного, крутого человека ей даже нравилась. В ней она ощущала залог того, что Сергей все время помнит о ней и для него Орыся - что-то очень серьезное.

Сама она нервничала, если он не появлялся день-другой, и страх, что Сергей может и вовсе не появиться, нет-нет да и закрадывался в душу.

Расстались они третьего дня, пора бы ему и приехать.

В норковой шубе стало жарко. Орыся с сожалением повесила ее в шкаф, накинула халат и села завтракать, делясь с тетей Катей впечатлениями о встрече канадской родственницы (о последнем эпизоде она, естественно, умолчала). Крицяк, обрадованная хорошим настроением хозяйки, слушала в оба уха и подсовывала Орысе самые вкусные вещи.

А Орыся все время прислушивалась, не остановится ли у калитки автомобиль, не раздастся ли звук открываемой двери и такие знакомые шаги.

Прибрав на кухне и сполоснув посуду после Орыси, тетя Катя побежала на свою квартиру - собрать дань с курортников. И только она за порог, как возле дома заглушила двигатель машина. У Орыси радостно екнуло в груди: наконец-то Сергей! Она бросилась к окну.

К ее огромному разочарованию, во двор вошла Наталка Шалак, семеня своей утиной походкой, держа под мышкой большой сверток.

– Вот принесла нелегкая!
– вырвалось у Орыси.

Первое побуждение - запереться и не открывать! Но сестра уже обивала на крыльце налипший на сапоги снег и звук запираемого замка наверняка услышала бы.

– Привет, безработная!
– зайдя, Наталка потянулась к Орысе с поцелуем.

– Здорово, провокаторша, - Орыся, криво улыбнувшись, подставила щеку.

– Ну и переполошила ты канадскую бабку, - сказала Наталья. Расстроилась старуха в усмерть... На, держи, - сунула она сверток хозяйке.

Орыся развернула - злополучная шуба.

– Уф-ф!
– вырвалось у нее.

– Возьми, возьми, а то неудобно. Я дала слово Михайлине, что передам.

– А доллары прикарманила?
– съязвила Орыся.

– Нужны они мне!
– фыркнула Шалак, снимая пальто.
– Скажи лучше, какая муха тебя укусила?

Она еще спрашивает!
– возмутилась Орыся.
– Осрамила на виду у всех! Ты хоть думай, когда что ляпаешь! Перед своими еще куда ни шло.

– Так Михайлина, считай, тоже своя, родственница! Я ведь в шутку, и если она поняла по-своему...
– Наталья развела руками.

–

А этот москвич, Лев Владимирович!

– Он ничего не слышал.

– Ну да, не слышал...
– нахмурилась Орыся.

– Ей-богу! Да и все наши ничего не поняли! Удивились, почему ты драпанула как оглашенная, - уверяла сестра.
– Уже потом Михайлина мне по секрету рассказала, что там у вас произошло. Попросила тебя не обижаться, если что не так. Говорит, хотела от души.

Орыся недоверчиво смотрела на Шалак.

– Правда, не слышали?

– Факт!

– Тогда еще ничего, - сказала хозяйка, приглашая гостью в комнату. Долго еще сидели?

– Какой там! Михайлина сорвала всех, потащила в село Иван Франко. Правда, называла его по-старому, Колгуевичами.

– А чего ей там надо?
– удивилась Орыся.

– Что ты, у нее железный план мероприятий! После посещения Воловичей осмотр Музея Ивана Франко в селе, где он родился... Съездили в Каменец...

– Господи, вы еще и в Каменец мотались?
– поразилась Орыся.

– Ну а как же! Тетке Михайлине не терпелось взглянуть на дом, где родился дед Остап. Представляешь, у нее фотография сохранилась. Старая-престарая. Хатка под соломенной крышей, вишневые деревья у крыльца... Так забавно! Она даже привезла с собой план села, где кружком отмечен отчий дом. Но хатки, естественно, давно уже нет, на том месте школа теперь.

– Представляю, как огорчилась старушка.

– Конечно. Ну а потом все пошли к Марийке, - рассказывала дальше Шалак.

– К агрономше или к доярке?
– уточнила Орыся.

– К доярке... Та подготовилась не хуже тети Ганны. Жратвы полон стол! А мы еще не очухались после стряпни Ганны Николаевны. Тетка Михайлина, сама понимаешь, ни к чему не притронулась, так что пришлось ее песнями угощать. Нашими, народными... Она, знай, только кассеты меняла.

– На магнитофоне, что ли?

– Ага. Страсть у иностранцев - все заснять, записать, зафиксировать. Наталья хихикнула.

– Довольна, значит?

– Бог ее знает, - вздохнула Наталья.
– Вышла потом на кухню и расплакалась.

– Они, старые, все такие. Чувствительные, - заметила Орыся.

– Я тоже так подумала, а когда послушала...
– Наталья задумчиво покачала головой.

– И что же она рассказала такого?
– спросила Орыся.

– Несладко, оказывается, старушка живет, ой, несладко, - снова вздохнула Шалак.

– Тю-ю, - протянула Орыся.
– Объездила весь свет. А такие путешествия небось в копеечку обходятся! Теперь - к нам прилетела. Лев Владимирович говорил, что один только билет сюда и обратно у них стоит, как автомобиль. Не новый, конечно, но машина!

– Э-хе, я сама думала, что она богатая. А оказалось? По разным странам тетя Михайлина ездила по контракту, зарабатывала. Особенно намаялась со вторым мужем. Он так и помер безработным.

– Ты смотри!
– все больше удивлялась Орыся.