Чёрная жемчужина Аира

Зелинская Ляна

Он махнул полной ньоре в клетчатом платье, что, сложив на животе руки, дожидалась хозяина у калитки. Её уступил ему Рене, сказав с усмешкой, что при рождении, видимо, ангел чистоты осенил её своим дыханием, и лучшей помощницы по дому ему не найти. Женщину звали Хлоя.

— Вот, первый этаж в вашем распоряжении, — развел Эдгар руками, — нужно всё тут отчистить, чтобы я мог привести невесту.

Хлоя покачала головой, обошла комнаты, в нескольких местах тронув пальцами пыль, и кивнула.

— Работы прорва, массэ Дюран, но не беспокойтесь: два дня — и

всё будет сиять. Только помощники мне понадобятся. Уж не обессудьте, но тут столько грязи, будто сто лет никто не жил.

— Сто лет никто и не жил, — усмехнулся Эдгар, — берите помощников и приступайте.

Он отряхнул пыль с ладоней и отправился в каморку старого Нила.

Безуспешно пытаясь заснуть этой ночью, Эдгар перебирал в уме события последних дней и понимал, что перед ним лежит странная мозаика, из которой, как ему кажется, он видит только отдельные куски. И что ответ на его вопрос «кто же такая Та-что-приходит-по-ночам» находится где-то в далёком прошлом его деда Гаспара, потому что именно он был первым, кто её увидел.

Сейчас Эдгар с сожалением думал о том, что в детстве слишком невнимательно слушал его рассказы — ведь что-то в них наверняка было правдой. В тот момент он и вспомнил про Нила — старого ньора, что жил в их доме на рю Гюар. Нил служил ещё его деду и был рядом с ним, когда тот покупал землю под поместье «Жемчужина», и уж точно он знал Гаспара Дюрана дольше всех.

Эдгар принёс старому ньору подарки: сигары, ром и кусок хорошей свинины. Кажется, на его памяти Нил вообще всегда был стариком, но сейчас, глядя на его полностью седые волосы и подёрнутые белёсой плёнкой глаза, Эдгар подумал, что ему, наверное, уже не меньше девяноста лет. Он был подслеповат, но при этом оказался вполне ещё в своём уме, и на осторожные вопросы Эдгара об их с дедом прошлом, ответил напрямик:

— Уж простите, массэ Дюран, я стар, видать, совсем стал, и не помню всего, так что вы уж скажите напрямки, что вам надобно узнать.

Эдгар усмехнулся и спросил:

— Что ты знаешь о Той-кто-приходит по ночам? Дед мне рассказывал, но я не верил как-то, а вот теперь…

— …теперь она пришла и к вам? — продолжил за него старый ньор, кладя мясо на стол.

— Да, — Эдгар посмотрел на Нила, взявшегося за нож и оселок, — ты знаешь, кто она? И как от неё избавиться?

— Как избавиться — я не знаю. А кто она? Хм… Ведьма, массэ Дюран, та, что прокляла вашего деда. А теперь, видать, что она злой дух. Даппи.

— Прокляла? Но… За что?

— Видать… было за что, — пожал плечами Нил. — Не знаю я.

— Ты когда-нибудь видел эту даппи?

— Нет, не видел, массэ Дюран. Видеть её может только тот, на ком проклятье — только тот, кто владеет поместьем.

— Но я не владелец, — ответил Эдгар, — «Жемчужиной» владеет моя мать. Так почему она приходит ко мне?

— Не знаю, массэ Дюран….

— И как её убить?

— Да как убить духа? Уж точно не с помощью ружья, у него и тела-то нет…

Эдгар хоть и умел быть настойчивым в расспросах, но то ли старый ньор чего-то опасался, то ли и на самом

деле не знал правды, а может — не помнил, но на вопросы он отвечал неохотно и как-то уклончиво. И весь бы этот разговор был бесполезен, если бы под конец Нил не произнёс то, что заставило Эдгара иначе посмотреть на всю эту историю.

— Погоди, Нил, ты сказал, что у неё нет тела, а как же те следы, что нашли на берегу рядом с телом отца? Явно же это она его убила. Так и в заключении полиции было написано — нападение животного.

— Не думаю, массэ Дюран. Думаю, что ваш отец помер всё же не от того… что она к нему приходила.

— И почему ты так думаешь?

— Потому что даппи не оставляют следов, массэ Дюран. Они лишают разума, высасывают душу, а уж точно не топят никого в болоте. Топятся-то уж сами… Или пулю в голову пускают, как ваш дед Гаспар.

А ведь действительно! В то утро, когда даппи приходила к нему во второй раз, Эдгар долго бродил по кромке болот, но никаких следов на земле не обнаружил, и собаки спали мирно.

Так что за следы нашли вокруг тела его отца? Странно… Болотных ягуаров не видели на плантациях уже полсотни лет. Да и ни разу собаки не почуяли зверя, а уж их в «Жемчужине» приличная свора. Будь это настоящий ягуар, они бы спуску не дали…

И впервые в душу Эдгара закралось сомнение, а действительно ли Та-что-приходит-по ночам виновна в смерти Огюста Дюрана?

Оставив старого ньора, он написал записку Бенье с просьбой проверить в полиции отчёт о смерти Огюста Дюрана на предмет всяких странностей и отправил её сыщику с извозчиком. В этой истории тоже стоило разобраться.

Но кроме этого сегодня Эдгара ждало ещё множество дел, которые необходимо успеть, не считая приготовлений к помолвке. Нужно посетить скобяную лавку, заехать к портному, и просмотреть бумаги, которые он взял у мсье Бланшара. Но слова старого ньора засели в его душе червём сомнения и не давали покоя. В итоге Эдгар бросил все дела и, поймав извозчика, направился прямиком на Высокий Вал в «Гортензию», где обретался всё это время его дядя Шарль с сыновьями.

Садясь в коляску, Эдгар непроизвольно обернулся. Показалось, кто-то смотрит ему в спину, да так, что даже под палящим альбервилльским солнцем у него холодок пробежал по позвоночнику. Но улица была пуста. В саду соседнего дома слуга монотонно орудовал граблями, убирая старую траву, и больше никого не было видно. Эдгар мысленно ругнулся: слишком уж многое стало казаться ему подозрительным, совсем, как его отцу. И это начинало раздражать.

Дядю Шарля он нашёл в борделе через дорогу от гостиницы. В сигарном дыму, за столом, залитым ромом и сарсапариллой*, тот резался в карты с сыновьями и ещё двумя мсье, по виду — завсегдатаями заведения.

*сарсапарилла — слабоалкогольный газированный напиток, популярный в Северной Америке. Что-то среднее между пивом и квасом.

— Что? Дубина ты! — орал дядя Шарль, швыряя карты так, что они падали на стол со щелчком. — Сожри меня аллигатор, но твоя опять взяла!