Черное дерево
Шрифт:
– Тебе надо бежать, Марфиль, – сказала она, с силой сжимая мои плечи. – Он тебя использует, а когда ты ему надоешь, отправит по такой скользкой дорожке, что лучше умереть.
– Что они сделали с нашими матерями, Ника? – спросила я, чувствуя, как у меня сжимается сердце.
– Они обещали рай, но превратили их жизни в ад.
С этими словами она удалилась, и мне осталось лишь разочарованно глядеть на закрытую дверь спальни.
Страх затуманил мысли, и я вышла из комнаты в поисках Уилсона.
Я нашла его в саду,
Они играли в покер и курили – теперь, когда я почти не выходила из дома, им нечем было заняться. Но меня все равно охватила ярость, когда я увидела их за столом, как будто ничего не случилось, как будто враг не затаился в проклятых белых стенах.
– Мне нужно поговорить с тобой, – прямо сказала я Уилсону.
Он поднял взгляд от карт и, посмотрев на остальных двоих, поднялся и пошел за мной в дальний конец сада. Оттуда открывался впечатляющий вид на океан. Вдали можно было различить несколько рыбачьих лодок и катамаран. У многих уже начались отпуска, и Майами заполняли богатые туристы, приплывшие на яхтах размером с дом.
– Что-то случилось? – спросил он, и по тону я поняла, что он нервничает. Хотя, возможно, мне показалось.
О боже… Если я попрошу номер телефона, есть два варианта, и при мысли о любом из них сердце начинало учащенно биться от страха, а ладони покрывались потом. Первый: Уилсон расскажет Маркусу, что я просила номер Себастьяна, и это наведет Маркуса на подозрения, что между нами что-то было; и второй: Уилсон даст мне номер, и я вновь услышу этот голос. Через многие километры. Тот самый голос, который говорил, что любит меня, а потом отдал в руки самого гнусного человека, какого только можно представить.
Уилсон помедлил, прежде чем ответить, и по искорке в его глазах я поняла, что он на моей стороне и я могу попросить его о том, в чем так отчаянно нуждаюсь.
– Мне нужно поговорить с ним, – просто сказала я.
Уилсон несколько мгновений пристально смотрел на меня, и я поняла, что он прекрасно знает, кого я имею в виду.
– Не думаю, что это удачная мысль, – серьезно ответил он и обошел меня, чтобы вернуться за стол.
Я схватила его за плечо.
– Я тебя не спрашиваю, удачная это мысль или нет, – произнесла я настолько серьезно, что он снова удивленно уставился на меня, на мои влажные глаза и бледные щеки; мой взгляд умолял его выполнить просьбу.
Он ничего не сказал, лишь сунул руку в карман и извлек мобильный телефон.
– У тебя ровно две минуты, – сказал он, отыскивая в телефоне нужный номер. – Имей в виду, он разозлится.
Я почти не обратила внимания на последнее замечание. Дрожащими руками я взяла телефон, а сердце стучало у самого горла. Мои
Каждый гудок разжигал нетерпение.
Каждый гудок все больше отдалял меня от него, вместо того чтобы приблизить, как я ожидала.
Наконец он ответил.
– Я же просил не звонить мне по пустякам…
– Это не Уилсон, это я, – сухо сказала я.
Когда я впервые за месяц услышала этот голос, в горле встал комок. Его низкий голос. Он навеял воспоминания, которые вот уже несколько недель томились в глубинах души.
Но ответ, произнесенный холодным и отстраненным тоном, я меньше всего ожидала услышать.
– Что-то случилось с Уилсоном?
Мы не виделись почти месяц. Целый месяц мы ничего не слышали друг о друге. Целый месяц он знал, что я заточена в доме мерзавца, убийцы и наркоторговца. И ему больше ничего не пришло в голову спросить?
– С Уилсоном все в порядке, – ответила я, стараясь не расплакаться от бессилия. – Он дал мне свой телефон, чтобы я смогла тебе позвонить.
– Марфиль, все, что тебе нужно, ты сможешь попросить у Уилсона. Я уверен, он сможет тебе помочь, – перебил он.
Я посмотрела на экран телефона, раздумывая, тот ли номер телефона набран.
Когда я снова открыла рот, голос звучал как у автомата.
– Это все, что ты можешь мне сказать? – ответила я, не веря своим ушам, изо всех сил стараясь не выдать боли.
– Мне казалось, ты уже поняла, что я больше не работаю твоим телохранителем, – спокойно произнес он. – Если тебе что-то понадобится из твоей квартиры, скажи Уилсону, и он отправит мне сообщение.
– Себастьян, вытащи меня отсюда, – в отчаянии прервала его я. Казалось, что со мной говорит не человек, а какой-то робот, и я не желала знать, по какой причине он держится так отстраненно. Мне нужно было от него лишь одно, и немедленно.
– Послушай… – сказал он, и по тону я поняла, что перед ним стоит еще более трудная задача, чем та, которую на него возложили. – На днях я говорил с твоим отцом, и он сказал, что ты останешься там еще на…
– Ты сказал, что приедешь за мной, ты обещал, что вытащишь меня отсюда, найдешь способ связаться со мной и даже… – затараторила я, испугавшись собственного голоса, утирая слезы, которые уже катились по щекам, но он не дал мне продолжить, резко перебив, и эти слова причинили мне больше боли, чем весь невеселый разговор.
– Я так сказал, потому что это был единственный способ затащить тебя в самолет, – ледяным тоном ответил он. – Ты неадекватно отреагировала, помнишь? – добавил он, и перед глазами у меня встала картина нашей последней встречи: слезы бегут у меня по щекам, я выхватываю пистолет и направляю на него, требуя, чтобы он отвез меня домой. – Этот дом – самое безопасное место для тебя. Я не знал, как еще тебе об этом сказать.