Черное дерево
Шрифт:
Я извинилась, сказав, что неважно себя чувствую, и остаток дня провела у себя в комнате.
Когда мы встретились за ужином, он, похоже, пребывал в хорошем настроении, даже пытался шутить. Затем достал мобильный телефон и попросил меня попозировать ему, чтобы он сделал фото, которое потом поставит у себя на столе.
Меня передернуло от одной мысли об этом, но я не хотела его злить, а потому сделала все, что он просил, а потом еще сделала пару селфи с ним вместе, где мы стоим и улыбаемся в камеру. Один из нас кажется счастливым, зато другая…
Это
Пусть я и знала, что он лжет, пусть и знала, что семейство Козелов имеет какое-то отношение к смерти моей матери, хоть и не могла понять, какое именно, пусть я его ненавидела, пусть он причинил мне много зла… но в этот вечер ему удалось добиться, чтобы наши отношения хотя бы на время стали нормальными… Двое молодых людей ужинают вдвоем и прекрасно проводят время…
Я что, схожу с ума?
На следующее утро меня разбудил какой-то стук в соседней комнате. Я накинула халат поверх ночнушки и заглянула туда – посмотреть, что там за грохот. Несколько рабочих выносили из комнаты мебель и скатывали белый ковер, лежавший на полу. При виде Маркуса, который стоял тут же, привалившись к стене, и наблюдал за этой суетой, у меня защемило сердце.
– Это твой новый танцкласс, – произнес он с улыбкой, которая могла бы показаться очаровательной, если бы я не знала, что он что-то скрывает.
– Ты серьезно? – спросила я, ощутив странный трепет в животе.
Маркус подошел ближе и посмотрел на меня с высоты своего роста.
– С одним условием, – произнес он с улыбкой.
У меня перехватило дыхание.
– И каким же?
– Станцуешь для меня, когда я попрошу.
Танцы всегда были для меня отдушиной, возможностью укрыться от мира и сосредоточиться на себе. И сейчас они были нужны мне как никогда, а потому я кивнула, чувствуя, как во мне растет надежда – впервые с тех пор, как меня сюда привезли.
Танцкласс мог стать моим убежищем, возможностью укрыться от происходящего, и если ради этого придется танцевать для него… Ну что ж, я буду для него танцевать. Конечно, буду.
Дни текли, и жизнь понемногу вошла в новую колею. По утрам я вставала, завтракала, потом носилась с Рико по пляжу; после обеда ходила гулять, читала или смотрела телевизор; по вечерам ужинала с Маркусом в столовой. Он больше ни на что не намекал: собственно, вел себя как вполне приличный человек и даже казался очаровательным – настолько очаровательным, что порой я теряла бдительность и расслаблялась в его обществе.
Мы говорили обо всем; он расспрашивал о моих вкусах и мечтах; мы оба обожали кино и каждый вечер после ужина смотрели какой-нибудь фильм или сериал. Он уговорил меня посмотреть «Карточный домик», а я его – «Очень странные дела».
Хотя я по-прежнему ненавидела его от всей души, но в некотором роде была ему благодарна за то, что не запер меня в камере пыток.
– Эй! – крикнул Маркус с другого конца палубы. – Иди сюда! Этим утром мы вышли в море на катамаране. Мы находились в открытом море уже больше сорока
Так продолжалось, пока он не окликнул меня и не потянул за плечо. Я оказалась перед ним, сжимая в руках деревянный штурвал.
– Чувствуешь, какая тяга?
Я кивнула, с усилием удерживая штурвал.
Стоя у меня за спиной, Маркус положил руку мне на талию, чтобы удержать в одном положении относительно штурвала, и все мое тело напряглось от этого прикосновения.
Вот уже больше двух недель я жила в его доме. И все это время он вел себя как истинный джентльмен, порой мне казалось, что я общаюсь с собственным братом-близнецом, а вовсе не с заклятым врагом, который однажды хотел причинить мне боль.
– Видишь вон ту точку вдали? – прошептал он мне на ухо. – Это Африка, – серьезно добавил он и тут же расхохотался.
Я не смогла сдержать улыбки.
– Постой! – воскликнул он, широко распахнув голубые глаза. – Ты что, в самом деле улыбнулась?
Я нахмурилась и отвернулась.
– Марфиль Кортес снова улыбается! Кто бы мог подумать! Похоже, я все делаю правильно. Он резко развернул меня лицом к себе и прижал к груди.
Я вновь стала серьезной. А он ведь все тот же, что и раньше.
– Ты не должен был причинять мне боль, – сказала я. – Если бы ты тогда этого не сделал, я бы каждый день, каждый час дарила тебе улыбки.
Маркус медленно кивнул. Его смех, повисший в воздухе, был тут же унесен ветром с моря, а голубые глаза потемнели, словно океан.
– Твое присутствие успокаивает моего внутреннего зверя, – сказал он.
Я вспомнила, что сказала мне Ника, на что она намекала, и у меня мурашки пошли по коже.
– Может, вернемся? – спросила я, снова повернувшись к нему спиной и направляясь к бежевым креслам на носу. – У меня кружится голова.
Маркус нахмурился, но все же кивнул.
Вскоре мы вернулись домой, и я, утомленная плаванием и воем ветра, извинилась и удалилась в свою комнату.
Три дня спустя танцкласс был готов. Пол был выложен специальным нескользящим покрытием, станок укреплен вдоль стены напротив окна с видом на море, а всю противоположную стену занимала самая современная музыкальная техника.
– Тебе нравится? – спросил Маркус.
Мы были одни. Должно быть, горничные только что здесь убрали и удалились: все сияло чистотой.
Пол был таким чистым, что мы видели в нем свои отражения.
– Почему ты это делаешь? – не удержалась от вопроса я.
Он пожал плечами.
– Наверное, потому что могу? – просто ответил он.
Я отвернулась. Ясное дело, он должен был ответить что-то легкомысленное.
– Потому что, хоть ты в это и не веришь, мне приятно видеть, как у тебя загораются глаза, когда ты радуешься… – добавил он, приближаясь.
Его слова не на шутку меня смутили. Я уставилась на него, растерянно моргая.