Черное танго
Шрифт:
— Перестань, Кармен, это неплохие ребята. Друзья, эта девушка — моя племянница, а ее подруга… тоже моя племянница.
— Но мы же не знали. Прости нас, Хуан.
— Тебе повезло, приятель: такие ладненькие у тебя племянницы.
Они вновь принялись за выпивку. Хуан провел «своих племянниц» за стойку.
— Кто она такая? — спросил какой-то мужчина.
— Это наша подруга, не волнуйся.
Они зашли в помещение, заваленное ящиками. Человек указал на слуховое окошко:
— Оно выходит на улицу, перпендикулярную
— Спасибо.
Мужчина вышел, закрыв за собой дверь.
— Они сейчас приедут. В конце проспекта находится причал, с которого производится посадка. А вот и они.
Такси остановилось. Водитель и Джонс вышли, огляделись вокруг и направились к перекрестку. Дверцы остались закрытыми.
— Что они делают? — спросила Леа. — Почему не выходят?
— Помолчи, дай мне послушать… Водитель с кем-то говорит, не похоже, что с патроном. Очевидно, их ждал сообщник.
— Значит, он нас видел?
В этот момент подъехал мотоцикл. Чей-то силуэт пересек улицу… скрипнули тормоза машины… затем другой… звук опрокидываемых стульев, разбивающихся стаканов… крики… женщина выходит из такси… выстрел… она падает… голос Франсуа Тавернье…
— Осторожно, они убегают…
Водитель и Джонс, вооруженный пистолетом, побежали к такси. При свете уличного фонаря они разглядели Сару с автоматом… Залп… Джонс упал… Машина тронулась с места… На углу продолжалась драка… Тавернье выстрелил в направлении такси… Джонс поднялся… Даниэль…
— Даниэль! — крикнула Леа.
Джонс выстрелил… следующим выстрелом он был убит… Даниэль на земле… Франсуа склонился над ним. Толкнув Кармен, Леа открыла дверь. Какой-то мужчина попытался ее удержать, но она вырвалась. Ури сел на мотоцикл и погнался за такси. Самюэль упал на колени… мужчины со всех ног бросились от угла… Подошла Сара.
Автомат был направлен на женщину, лежащую на животе… Она перевернула ее ногой…
— Нет, Сара!
…Она не слышала Леа… она уже ничего не слышала… она стреляла несколько раз… тело подпрыгивало… чудовищный танец святого Ги… Сара хохотала, застыв на месте. Леа смотрела на нее, забыв об опасности… завороженная ужасающим балетом, исполнявшимся на ее глазах… Послышались полицейские сирены…
— Скорее, полиция!..
Леа оторвалась от созерцания страшной картины… Франсуа тянул Сару за руку. А она все смеялась, смеялась… Почему Самюэль несет Даниэля?..
— Кармен, поезжай с ним.
Сидя на заднем сиденье в машине Франсуа Тавернье, Сара все еще продолжала смеяться…
— Заставь ее замолчать, — умоляла его Леа. — Заставь же ее замолчать.
Он не ответил, продолжая быстро ехать вдоль набережных. Сирен больше не было слышно. Он остановился, повернулся и дал Саре несколько пощечин. Ее безумный смех прекратился.
Он снова тронулся… На заднем сиденье Сара пыталась восстановить дыхание.
—
Франсуа едва не столкнулся с тележкой, которую тащил ослик. До них донеслись проклятия извозчика.
Машина быстро ехала вдоль доков. Они проезжали бедный квартал.
— «Предместье отражает усталость путника», пробор мотала Леа.
— Что ты сказала? — спросил Франсуа.
— Мне вспомнилось стихотворение Борхеса.
Он удивленно на нее посмотрел.
— Ты читаешь Борхеса?
— Нет, но в Мар-дель-Плата Виктория читала это стихотворение, и мне очень понравился ритм. Я попросила ее перевести мне его.
Они остановились на темной улочке; высокие стены были обклеены разорванными афишами, на которых виднелись большие черные буквы: «Да здравствует Перон!» Франсуа большим ключом открыл железную дверь, скрытую за обрывками бумаги. Они вошли. Кот попятился с недовольным мяуканьем. В доме напротив зажегся свет, стал виден двор, заваленный разными отбросами. Вокруг все дышало запустением.
— Где мы находимся?
— У друзей. Остальные присоединятся к нам попозже.
Появился силуэт Ури.
— Даниэль серьезно ранен. Он все время зовет Леа.
— Я здесь.
— Я отведу вас к нему.
Он лежал в углу на мешках. Самюэль и Кармен не отходили от него. Самюэль плакал.
— Не плачь, брат мой… Мне холодно… Леа, где Леа?
— Я здесь, Даниэль… Мы будем ухаживать за тобой!..
Она отпрянула, закрыв ладонями рот. Нижняя часть его тела была превращена в сплошное месиво.
— Леа…
Превозмогая страх и отвращение, она присела рядом с ним и погладила его по волосам. Его лицо, мокрое от пота, светилось таким счастьем, что Леа чуть было не разрыдалась.
— Я счастлив… ты здесь… наклонись… мне трудно говорить… отнесись по-доброму к Самюэлю… у него только я и оставался… я не боюсь умереть… но это слишком рано… я никогда не знал женщины… когда я увидел тебя… я понял, что это ты… Сара?..
— Да, я здесь.
— …Во мне больше нет ненависти… я обрел мир… я скоро встречусь с моими родителями… Леа!.. Я люблю тебя… Сара… только не Леа… только не Леа… Леа…
Его голова склонилась на ее плечо.
Леа вскрикнула, вырвала свою руку из руки Даниэля и бросилась к Франсуа.
— Нет!.. О, нет… нет!
Самюэль склонился над телом брата, поцеловал его в лоб и прикрыл ему глаза. Медленно и с трудом выпрямившись, он посмотрел на труп, достал носовой платок, тщательно развернул его, накрыл голову и твердым голосом прочел кадиш:
— Пусть имя Всевышнего будет превознесено и освящено в мире, который Он создал своею волей. Пусть царствие Его будет провозглашено в наши дни и при жизни рода человеческого и Израиля в будущем. Аминь… Пусть Тот, Кто поддерживает гармонию в небесных сферах, ниспошлет ее на всех нас и на Израиль. Аминь.