Черное золото
Шрифт:
Около двух часов ночи меня разбудил тревожный гудок. Три коротких сигнала — условный знак опасности.
Выскочив из палатки, я сразу почуял характерный запах тухлых яиц. Неужели опять?
На буровой площадке царило смятение. Несмотря на работающую вентиляцию, сероводород стелился по земле белесым туманом. Рабочие спешно надевали противогазы.
— Где Зорина? Срочно нужен врач! — донесся крик с верхней площадки.
Двое бурильщиков, молодой Сорокин и пожилой Валиев, успели надышаться газом
Зорина появилась словно из ниоткуда, на ходу разворачивая медицинскую сумку:
— В медпункт их, быстро! — она уже набирала в шприц какое-то лекарство. — И кислородные подушки!
Рихтер, в наспех накинутом пальто поверх ночной рубашки, осматривал вентиляционную систему:
— Вот оно что… Датчик газа на нижнем уровне вышел из строя. Не сработал вовремя.
Кудряшов, прибежавший из своей палатки, хмуро изучал показания газоанализатора:
— Концентрация превышает все допустимые нормы. Похоже, вскрыли еще одну газовую линзу.
Из медпункта вышла Зорина:
— Состояние стабильное, но легкие повреждены. Минимум неделя постельного режима.
— Мария Сергеевна, насколько серьезно? — спросил я.
— При своевременном лечении обойдется, — она устало потерла глаза. — Но могло быть хуже. Намного хуже.
Тем временем Рихтер с помощниками уже монтировал дополнительные датчики:
— Поставим на каждом уровне по два прибора. Для подстраховки.
Лапин организовал проветривание площадки. Бригада работала в противогазах, методично продувая все закоулки струей сжатого воздуха.
К рассвету ситуацию удалось стабилизировать. Газ выветрился, новые датчики стояли на месте. Но этот случай показал, что нельзя терять бдительность ни на минуту.
Мы убедились, что опасность миновала и тоже отправились спать. У меня разболелась голова,но уснул я быстро.
На утреннем совещании Рихтер доложил:
— Систему защиты усилили. Теперь любой выброс будет замечен мгновенно.
— Но риск остается, — подчеркнул Кудряшов. — Судя по геологическим данным, глубже такие линзы могут встречаться чаще.
Я посмотрел на хмурые лица инженеров. Все понимали, что это только начало.
В соседней палатке Зорина осматривала пострадавших. Сквозь брезент доносился ее строгий голос:
— Дышите глубже…
Глава 7
Прорыв
Я проснулся от настойчивого стука в дверь палатки. За брезентом маячила долговязая фигура Островского.
— Леонид Иванович! Срочно взгляните на последние пробы.
В предрассветных сумерках химик выглядел непривычно возбужденным. Его тонкие пальцы, обычно столь уверенные при работе с лабораторной посудой, заметно подрагивали.
В лаборатории нас встретил характерный запах. На столе выстроились в ряд мензурки с буровым раствором. В каждой поблескивали радужные разводы.
— Обратите
Я склонился над мензуркой. Сомнений не оставалось, это нефть. Пока еще следы, но они уже отчетливо проявлялись в растворе.
Входная полость лаборатории отдернулась, впуская Кудряшова. Геолог только что вернулся с ночного дежурства на буровой.
— А я как раз к вам, — он выложил на стол сверток с образцами породы. — Последний метр проходки дал интересные результаты.
В свете лампы отчетливо проступали темные прожилки в куске известняка. При легком нагреве от них поднимался едва уловимый нефтяной запах.
— Нужно срочно отправлять образцы в Москву, — Островский бросился заполнять специальные металлические контейнеры. — Ипатьев должен это видеть.
За окном лаборатории занимался хмурый октябрьский рассвет. Порывистый ветер трепал брезент палаток, доносил лязг механизмов с буровой, где заступала утренняя смена.
— Созывайте техническое руководство, — распорядился я. — И свяжитесь с Бугульмой, нужен специальный курьер для доставки проб в Москву.
В этот момент со стороны буровой донесся протяжный гудок. Рихтер подавал сигнал о начале новой проходки. Мы замерли, прислушиваясь к мерному гулу станка. Я против воли улыбнулся. В темной глубине скважины нас ждало главное открытие.
Через полчаса в штабной палатке собрался весь командный состав. Рихтер, только что спустившийся с буровой, все еще в промасленной спецовке, придирчиво разглядывал образцы через лупу. Островский раскладывал пробирки с различными фракциями бурового раствора. Кудряшов разворачивал геологические схемы.
— По моим расчетам, мы вскрыли первый нефтеносный горизонт, — геолог чертил карандашом на разрезе. — Здесь, на глубине около пятисот метров. Но основные залежи должны быть значительно глубже.
Зорина, присутствовавшая на совещании, внимательно записывала что-то в медицинский журнал. Ее тонкие пальцы крепко сжимали карандаш.
— Придется усилить контроль за газовой обстановкой, — произнесла она. — С появлением нефти концентрация сероводорода может резко возрасти.
Лапин прикидывал необходимые изменения в организации работ:
— Нужно срочно готовить емкости для нефти. И усилить пожарную безопасность.
После совещания я отправился на буровую. Ветер усилился, пронизывая насквозь. Наверху громыхало железо. Бригада наращивала очередную колонну труб.
Поднявшись на площадку, я увидел, как Рихтер колдует над манометром. Его седая бородка чуть подрагивала от напряжения.
— Давление понемногу растет, — сообщил он, не отрываясь от прибора. — Похоже, приближаемся к продуктивному пласту.
Внизу Островский уже упаковывал контейнеры с пробами для отправки в Москву. Каждый образец тщательно маркировался, сопровождался подробным описанием условий отбора.