Черное золото
Шрифт:
— А что с электричеством? Паром работаете?
— Пока паровые машины. Но уже ведем переговоры с Казанью об электрификации района.
Изваров, до того молчавший, вдруг подался вперед:
— Скажите, а правда, что у вас сероводород в нефти под тридцать процентов?
— Увидите сами, — уклончиво ответил я. — В нашей лаборатории полно образцов.
Очередной порыв ветра швырнул в лицо колючую снежную крупу. Лошади, опустив морды, упрямо тащили сани против ветра. Бубенцы под дугами звенели
Дорога пошла под уклон, спускаясь в широкую лощину. Здесь ветер дул еще сильнее, забираясь под тулупы острыми ледяными иглами.
— Волки тут не беспокоят? — встревоженно спросил Корзинкин, вглядываясь в темнеющий впереди перелесок.
— Случается, — признал я. — Но у нас хорошая охрана.
— Охрана от волков? — насмешливо протянул Джафаров. — Прямо как в средние века…
— От волков. И от банд, — жестко ответил я. — Тут вам не Баку, товарищ Джафаров.
Разговор прервался. Сани въехали в густой ельник. Заснеженные лапы елей нависали над дорогой, осыпая проезжающих холодной пылью. Лошади осторожно ступали по узкой колее, пробитой в глубоком снегу.
— Однако… — пробормотал Студеницкий, когда особенно мощный порыв ветра качнул верхушки деревьев. — Как же вы тут зимой работаете?
— Работаем, — коротко ответил я. — Потому что должны.
Лес внезапно расступился, открывая широкую поляну. Вдали показались очертания буровой вышки, окутанной белыми клубами пара.
— Приехали, товарищи, — объявил я. — Добро пожаловать на промысел.
Сани одна за другой втягивались в ворота. Члены комиссии, разминая затекшие ноги, с любопытством оглядывались.
Джафаров что-то быстро записывал в блокнот, Малахов принюхивался к характерному запаху сероводорода, Бессонов внимательно осматривал охрану у ворот.
Этим скептикам надо доказать значимость нашего открытия. И сделать это надо так, чтобы ни у кого не осталось сомнений.
После приезда членов комиссии разместили в новом бараке, специально подготовленном для важных гостей. Лапин расстарался, натопили жарко, застелили топчаны свежим сеном, укрыли ватными одеялами. В углу установили рукомойник с теплой водой.
— Час на отдых, товарищи, — объявил я. — Потом начнем осмотр.
Курбатов, кряхтя, стянул обледеневший тулуп:
— Пожалуй, не помешает согреться. А то в этих санях все кости промерзли.
Студеницкий уже раскладывал на столе бумаги, готовясь делать записи. Малахов настраивал какие-то приборы для замеров. Бессонов просто сидел в углу, внимательно наблюдая за всеми.
Ровно через час я вернулся за комиссией. Начали с осмотра буровой. Поднимались на площадку по обледенелым ступеням, цепляясь за поручни.
— Высота вышки тридцать два метра, — докладывал я. — Конструкция усиленная, с учетом морозов и ветровых
Перцовский внимательно осматривал крепления:
— А почему такие мощные растяжки? Обычно достаточно более легких.
— При фонтанировании давление доходило до четырехсот атмосфер. Обычные не выдержали бы.
Джафаров скептически хмыкнул, но промолчал. Зато Изваров одобрительно кивнул. Военный инженер явно оценил запас прочности.
На площадке управления Валиулин демонстрировал работу превентора:
— Вот здесь модифицированная система уплотнений. А тут паровой привод вместо электрического.
— Почему паровой? — перебил Курбатов.
— Из-за угрозы взрыва газа, — пояснил я. — Электрические искры при такой концентрации сероводорода слишком опасны.
От хранилищ поднимался густой пар. Система обогрева работала на полную мощность. Кузьмин показывал конструкцию:
— Двойные стены, между ними соломенная засыпка. Сверху вентиляция для отвода газов.
— Примитивно, — поморщился Джафаров. — В Баку у нас стальные резервуары.
— Зато наши не промерзают, — спокойно парировал Кузьмин. — И обошлись впятеро дешевле.
Малахов достал пробирки, начал отбирать пробы нефти. Его поразил темный цвет и специфический запах:
— Никогда такой не видел. Высокое содержание серы?
— Точные данные у Островского в лаборатории, — ответил я. — Но предварительно около двадцати процентов.
— Двадцать?! — встрепенулся Изваров. — Это же… — он осекся, но я понял: военного инженера заинтересовали промышленные перспективы такой нефти.
Бессонов методично фотографировал все объекты, делая пометки в блокноте. Особенно его интересовала система охраны. Караульные вышки, патрульные дороги, оружейная комната.
К концу осмотра все промерзли, несмотря на тулупы. Даже Джафаров перестал язвить, мечтая поскорее вернуться в тепло барака.
— Ну что ж, — подвел итог Курбатов. — Для начала неплохо. Теперь хотелось бы взглянуть на документацию и результаты анализов.
Я кивнул:
— Прошу в штабную палатку. Там все готово.
Первый этап проверки прошел успешно. Но главные сражения еще впереди.
От хранилищ к установке очистки вела утоптанная в снегу тропинка. Пар от трубопроводов окутывал все вокруг белесой дымкой.
— Прошу сюда, товарищи, — я указал на приземистое строение, похожее на кузницу. — Здесь начинается процесс очистки.
Внутри помещения было жарко. Островский, в распахнутом халате, колдовал над рядом стеклянных колб. На стенах висели графики и таблицы.
— Начинаем с отстойников, — показывал я схему. — Нефть проходит через систему известковых ловушек, где происходит первичная очистка от сероводорода.