Черное золото
Шрифт:
— Известь? — недоверчиво переспросил Джафаров. — Слишком примитивно.
— Зато эффективно, — возразил Островский. — Смотрите.
Он открыл кран. В стеклянный цилиндр полилась черная маслянистая жидкость.
— Это сырая нефть, — пояснил химик. — А теперь…
Он добавил какой-то раствор. Нефть начала светлеть на глазах.
— Потрясающе, — пробормотал Малахов, принюхиваясь. — Запах сероводорода почти исчез.
— Дальше идет катализация, — продолжал Островский, но осекся под моим взглядом. —
— Опилки? — Джафаров снова скривился. — В Баку такое не пройдет.
— Зато у нас проходит, — спокойно ответил я. — Результаты анализов перед вами.
Изваров впился глазами в цифры:
— Невероятно! Снижение содержания серы в четыре раза!
Курбатов с интересом разглядывал установку:
— А производительность какая?
— Пока пятьдесят тонн в сутки. Но это только опытный образец.
Студеницкий что-то быстро записывал в блокнот. Малахов отбирал пробы очищенной нефти. А Бессонов… Бессонов вдруг задал неожиданный вопрос:
— А где храните серу?
— Пока сжигаем на факелах, — ответил я. — Но уже проектируем установку для получения серной кислоты.
— И правильно делаете, — негромко заметил Изваров. — Такое сырье не должно пропадать.
Он в который раз многозначительно переглянулся с Малаховым. Военные инженеры явно оценили промышленный потенциал нашей нефти.
Островский тем временем демонстрировал последнюю стадию очистки:
— А здесь происходит финальная обработка щелочным раствором. Обратите внимание на цвет и прозрачность конечного продукта.
В пробирке действительно плескалась почти прозрачная желтоватая жидкость, ничем не напоминавшая исходную черную массу.
— М-да, — протянул Курбатов. — Впечатляет. Хотя установка, конечно, кустарная…
— Зато работает, — твердо сказал я. — А усовершенствовать всегда успеем.
Джафаров все еще хмурился, но возразить было нечего. Цифры в протоколах анализов говорили сами за себя.
Когда комиссия направилась к выходу, я заметил, как Бессонов опять сфотографировал схему очистки на стене. Что ж, пусть. Нам скрывать нечего.
В штабной палатке жарко. Рихтер развесил на стенах чертежи и карты. На столе разложили геологические разрезы и таблицы с результатами бурения.
— Итак, товарищи, — начал я, показывая на карту. — Предлагаем начать разработку месторождения с этого участка. Здесь уже подтверждены запасы.
— Подтверждены? — перебил Джафаров. — Одна скважина — это не подтверждение. Нужно пробурить минимум десяток разведочных.
— И потерять год? — возразил Курбатов. — Стране нужна нефть. Сейчас, а не потом.
Рихтер развернул схему расположения скважин:
— Мы предлагаем другой подход. Вот здесь и здесь ставим эксплуатационные скважины. А параллельно ведем разведочное бурение по
— С такими дебитами можно и подождать, — Джафаров постучал карандашом по графику добычи. — В Баку одна скважина дает больше.
— Зато здесь интересное качество, — вмешался Малахов. — Избыточное содержание серы дает возможности для побочных продуктов.
— Вот именно, — поддержал его Изваров. — Продуктов, необходимых для оборонной промышленности.
— Товарищи, давайте вернемся к технической стороне, — прервал я начинающийся спор. — Смотрите: вот все данные геологической разведки.
Кудряшов, до того молчавший, развернул записи:
— По характеру пород и структуре пластов можно уверенно говорить о крупном месторождении. Вот результаты анализа керна.
— В теории все красиво, — не сдавался Джафаров. — А на практике? Где инфраструктура? Где квалифицированные кадры?
— С кадрами решим, — спокойно ответил я. — Уже организовали курсы подготовки буровиков. Из местных крестьян получаются отличные рабочие.
Студеницкий поднял голову от бумаг:
— А транспортировка? До железной дороги тридцать верст.
— Проложим узкоколейку. Проект уже готов. Кстати, согласован с военными. Мы уже начали прокладывать.
— Узкоколейку? — Джафаров снова скривился. — При таких морозах? Да она встанет на полгода!
— Не встанет, — вмешался Рихтер. — Я разработал специальную систему обогрева путей.
Спор разгорался. Джафаров упирал на опыт Баку, требовал традиционных методов разработки. Курбатов колебался, понимая необходимость быстрого освоения, но опасаясь рисков. Военные инженеры настаивали на скорейшем запуске добычи.
— Товарищи, — я постучал карандашом по графику. — Давайте смотреть фактам в лицо. Мы нашли крупное месторождение с уникальной нефтью. Да, условия сложные. Да, нужны нестандартные решения. Но результат того стоит.
Бессонов, все это время молча сидевший в углу, вдруг подал голос:
— А что с безопасностью? Высокое содержание сероводорода, риск взрывов…
— У нас разработана комплексная система защиты, — ответил я. — От противогазов до автоматических газоанализаторов. Хотите посмотреть?
Курбатов поднял руку:
— Так, товарищи. Давайте по порядку. Краснов, изложите ваш план освоения. Подробно, с цифрами и сроками.
Я развернул подробную схему. Следующий час ушел на детальное обсуждение каждого этапа. Спорили о количестве скважин, схемах расположения, методах бурения. Даже Джафаров постепенно увлекся, забыв о своем скептицизме.
К вечеру мы решили основные вопросы. Отбились по всем пунктам.
Осталось главное. Утвердить план в высших инстанциях. Но я видел: первый шаг сделан. Комиссия, при всех разногласиях, признала значимость нашего открытия.