Чернолунье 2. Воровка сердец

Шварц Дарья

Он посмотрел на Лилит, насмешливо выгнув брови.

Черты лица у Климента резкие: острые скулы, острый подборок и нос. Но есть в нём и нечто приятное: тонкие, будто изогнутые в вечной насмешке, брови, таинственная полуулыбка, хитрый прищур.

Лилит и не заметила, когда их лица снова оказались на одном уровне. Губы к губам, глаза к глазам, ресницы к ресницам. У неё перехватило дыхание.

У Климента глаза светло-голубые, как полуденное небо, и смешливые морщинки в уголках. У Дая морщинка была меж бровей, а глаза серо-голубые, как штормовое небо.

Какие же они разные.

Климент шарил взглядом по её лицу, как вор обычно шарит по карманам – быстро и цепко. Но не спешил сокращать последние миллиметры между ними.

Лилит стояла прямо и бесстрашно, хоть её и начинала бить волнительная дрожь.

Будь это Дай она бы отпустила едкую шуточку и смутила его. Но это Климент. И она, затаив дыхание, просто ждала, что будет дальше.

– В чём твой секрет? – шёпотом спросил он. В глазах его блестели два золотистых лукавых огонька.

– Какой из? – ухмыльнулась Лилит. – У женщин много секретов.

– Тот, из-за которого наш недружелюбный Ищейка так к тебе привязался.

Лилит возмущённо выдохнула и резко отвернулась. Романтическая атмосфера и прочая бабская чепуха разбились вдребезги.

Воровка мысленно кляла свою наивность и дурость. Как она могла на это повестись?! Всё было игрой лишь для того, чтобы выпутать её тайны. Узнать, как она сблизилась с Даем…

И, конечно же, Лилит не могла рассказать Клименту, что приходится монстром. Да ещё весьма редким – Суртом. Дай только потому к ней и прилип. А если Климент узнает, как он отреагирует? Он не Дай, а… нормальный.

Эх! А ведь её путешествие так хорошо начиналось!

– Не знаю никакого такого секрета, – Лилит развела руками и пожала плечами как можно непринуждённее.

Климент, конечно, не поверил ни на секунду. Но вдруг развеселился, выпрямился, уперев рук в боки.

– Кстати, я сообщил Даю, что ты поехала с нами. Отправил ему письмо, и оно уже должно было дойти… – Он злорадно ухмыльнулся каким-то своим мыслям.

– Зачем? – мрачнея, спросила Лилит.

– Чтоб не переживал, – невозмутимо ответил. – Ты же вернёшься…

– Я не планировала больше с ним встречаться, – холодно перебила Лилит, откидываясь локтями на перила. Импровизированная мантия из одеяла раскрылась, пропуская холод, и белый подол ночной рубашки заколыхался на ветру. – Я, может, вообще не вернусь.

«Так было бы лучше для всех».

Климент окинул её сочувственным взглядом.

– Ты врёшь. И если не мне, то самой себе, а это ещё хуже.

Лилит горько усмехнулась. Сил спорить у неё не осталось, наверное, впервые (о, как ба обрадовался Дай!).

Чтобы сменить тему она спросила:

– А что за серьга у тебя в ухе? Я видела такую же у Зена и Дая…– Упоминание о последнем заставило Климента поморщиться.

Он окинул Лилит скептическим взглядом, будто раздумывая, стоит ли посвятить её в страшную тайну.

– Это не просто серьга, – спустя долгую минуту сказал он. – Это наш «ошейник». – Мужчина невесело усмехнулся.

Лилит непонимающе нахмурилась, ожидая разъяснений.

– Мы –

тайный Орден, существуем лишь из прихоти Совета, – продолжил Климент. – Мы их верные собачонки. «Серьга» обеспечивает нашу преданность. На случай если кто-то вдруг решит сбежать, – он многозначительно понизил голос, и Лилит поняла, о ком он говорит, её сердце тяжело забилось о грудь, – запускается механизм, и серьга взрывается. БАМ! – Он резко разжал кулаки у лица Лилит, и она вздрогнула. – Твой мозг разлетится на кусочки. И никакая магия не поможет.

Он опустил руки – одну механическую, вторую настоящую, из плоти и крови.

Заметив её взгляд, Климент завёл стальную ладонь за спину.

– Ты же знаешь, что все «тени» – преступники, приговорённые к смертной казни? – спросил он, глядя на колышущуюся морскую гладь за бортом.

– Да… – шевельнула пересохшими губами Лилит. Об этом ей рассказывал пастор Лойд из монастырского приюта. Он был наставником Дая, пока того не усыновил аристократ.

– Мы должны были умереть, но за исключительные способности получили выбор: казнь или пожизненная служба. Как понимаешь, мы все выбрали второе. – Климент перевёл взгляд на побледневшую Лилит и криво усмехнулся.

– Ты не волнуйся, – вдруг добавил и повернулся к ней всем телом. Лилит невольно отступила. – Тебе не обязательно также «грешить» как нам, чтобы стать «тенью». Достаточно убить одного человека, и я замолвлю за тебя словечко перед Советом.

Лилит закусила губу и, подобно Клименту несколько минут назад, повернулась к морю и его мигающим на горизонте огням. На чёрной водной глади золотились дрожащие дорожки от ламп корабля.

Девчонку поразило, с какой лёгкость Климент говорит об убийстве. Как будто лишить человека жизни не сложнее, чем чайка испить. Для Лилит даже решиться на такой шаг невозможно. Ей проще убить себя …

Но ведь она знала, на что идёт и с кем. Знала и упорно гнала от себя тревожные мысли, подменяя их романтическими, приключенческими и такими… по-детски наивными.

Лилит стиснула железный поручень, бодрящий холодок обжёг ладони и отрезвил.

– Зачем ты решила вступить в Орден? – Климент внимательно всмотрелся в её лицо.

Лилит искоса взглянула на него. Хорошо, что он не умеет читать мысли.

– Мне казалось, это будет интересно, – произнесла она без тени улыбки, – и опасно.

Климент ошеломлённо уставился на неё, но поняв, что она говорит вполне серьёзно, разразился громким хохотом.

– Если это правда… – отсмеявшись, начал он. – Надеюсь, ты не ответила Даю так же?

– Не ответила, – скупо бросила Лилит.

Даю она сказала правду. Она ищет свои воспоминания, но об этом никому знать не обязательно. Пусть лучше Климент считает её дурочкой и ребёнком.

Мужчина недобро сощурился. Гадал, кому она в таком случае соврала: ему сейчас или Даю?

Лилит стойко выдержала его взгляд, всеми силами стараясь не выдать дрожь в руках.