ЧЕРНОВОЙ ВАРИАНТ
Шрифт:
Мы несем общую ответственность не за Дом сирот, а за традицию помощи детям. Мы подлецы, если откажемся, мы ничтожества, если отвернемся, мы грязны, если испоганим ее - традицию 2000 лет.
Сохранить благородство в несчастьи! <...>
Октябрь 1939 г.
С радостью подтверждаю, что за малыми исключениями человек - существо и разумное и доброе. Уже не сто, а сто пятьдесят детей живет в Доме Сирот.
Февраль 1940 г.
Д-р Генрик Гольдшмит
Януш Корчак
Старый Доктор из Радио [103, с. 289].
Я.
Дети снуют. Только кожица нормальна. А под ней таятся измученность, нежелание, гнев, бунт, недоверие, жалость, тоска.
Мучительна значимость их дневников. В ответ на их признания делюсь с ними как равный с равным. Общи наши переживания - их и мое.
Разве что более водянистое, разбавленное, а в общем - то же самое.
<...>
Пасмурное утро. Половина шестого.
Как будто, нормальное начало дня. Говорю Ганне:
– С добрым утром.
Отвечает удивленным взглядом.
Прошу:
– Улыбнись.
Бывают чахлые, бледные, чахоточные улыбки.
<...>
Отче наш, иже еси на небеси.
Эту молитву вылепили голод и неволя.
Хлеба насущного...
Хлеба.
<...>
Время ежесубботнего взвешивания детей - это время сильных эмоций.
<...>
Приходит мне на ум Заменгоф. Наивный, дерзкий: хотел исправить ошибку Бога или Божье наказанье. Хотел перепутанные языки снова объединить в один.
Хватит!
Надо заполнить время, надо дать им [детям] занятие, надо дать жизни цель. <...>
Вот две большие группы детей отказываются от игр, легких книжек, болтовни с ровесниками. Добровольное изучение древнееврейского языка.
Когда младшая группа окончила свой часовой урок, один громко удивился:
– Уже? Уже час?
По-русски “да”, по-немецки “йя”, по-французски “уи”, по-английски “йес”, по-древнееврейски “кен”. Не одну, а три жизни заполнишь.
<...>
Сегодня понедельник. С восьми до девяти беседы с учениками. Кто хочет, может отсутствовать. Лишь бы не мешал.
Мне заказали темы:
1. Эмансипация женщин
2. Древность
3. Одиночество
4. Наполеон
<...>
17. Нация - народ. Космополитизм
18. Симбиоз
19. Зло и злость
20. Свобода. Судьба и свободная воля.
Когда я редактировал “Малый Пшёгленд”, только две темы увлекали молодежь: коммунизм (политика) и сексуальные вопросы.
Подлые, позорные годы - годы разложения, никчемности. Предвоенные, лживые, завравшиеся. Проклятые.
Не хотелось жить.
Болото. Вонючее болото.
Пришла буря. Воздух очистился. Вдох стал глубже. Прибавилось кислорода.
<...>
Из воспоминаний, которые мне дают прочесть. <...> Шлема: “В доме сидит вдова и плачет. Авось старший сын принесет что-нибудь из контрабанды [добытое
<...>
Я установил таксу за пользование уборной:
1. За удовлетворение малой нужды надо заплатить пятью мухами.
2. За большую - вторым классом (параша-табурет с вырезанным отверстием) - десять мух.
3. Первым классом - унитаз - пятнадцать мух.
Один спрашивает:
– Можно потом заплатить мухами, а то очень хочется?
Другой:
– Делай, делай... Я за тебя наловлю.
Одна муха, пойманная в изоляторе, считается за две.
– А считается, если пойманная муха сбежит?
<...> Как есть, так есть. Но мух мало. <...> Добрая воля общества - это сила [103, с. 326,350-355,360,375].
Я. КОРЧАК (из письма в “Еврейскую газету” №3, 7.01.42):
Дом Сирот не был, не является, не будет Домом Сирот Корчака. Я слишком мал, слишком слаб, слишком беден и слишком глуп, чтобы почти двести детей отобрать, одеть, собрать, накормить, согреть, окружить заботой и ввести в жизнь. Эту огромную работу выполнило общее усилие многих сотен людей доброй воли... [103, с. 292].
В гетто, на улице Дельной, 39, разместился городской приют детей-подкидышей. Положение в приюте было еще страшнее, чем в Доме Сирот. В 1939 году после бомбежки приют потерял значительную часть белья и кроватей. В доме, рассчитанном на 350 детей, находилось их 700. Нехватало еды и топлива; часть персонала отлынивала от работы, некоторые даже обкрадывали детей. Детская смертность на Дельной была выше, чем в любом другом приюте гетто [103, с. 396].
Я. КОРЧАК (из заявления в Отдел кадров Юденрата):
...предлагаю свои услуги в качестве воспитателя в Интернате сирот на ул. Дельной, 39.
Мне шестьдесят четыре года. Экзамен на здоровье сдал в прошлом году в тюрьме. <...> (Аппетит волчий, сон праведника, недавно после десяти стопок крепкой водки самостоятельно прошел быстрым шагом с улицы Рымарской на Сенную... Дважды за ночь встаю, выношу десять больших параш).
Курю, не пью, умственные способности - сносные...
Считаюсь грамотным в области медицины, педагогики, евгеники, политики.
...обладаю большой способностью к сожительству и сотрудничеству даже с уголовными типами, с врожденными кретинами. Самолюбивые и упрямые дураки отталкивают меня, не я их. <...>
Ни к какой политической партии не принадлежал. <...>
Как обыватель и работник я послушен, но не дисциплинирован. <...> ...совершенно не умею быть руководителем, ...не имею предубеждений - не коплю обид. <...>