Черные бароны или мы служили при Чепичке

Швандрлик Милослав

А ещё в это время рота лишилась ефрейтора Галика. Старательный ефрейтор уехал в увольнение, чтобы получить возможность остаться в подразделении на рождественские праздники. Оба лейтенанта планировали уехать к семьям, и знали, что Галик — единственный из младшего командного состава, на кого можно положиться. На праздниках он не только не покинул бы подразделение самовольно, но и напротив, ужесточил бы дисциплину!

Итак, Галик уехал, но через три дня не вернулся. Это было невероятно. Никто не мог себе представить, что этот служака был способен затянуть своё увольнение.

Должно было случиться что-то из ряда вон выходящее. Что-то выше всякого понимания. Возможно, его ликвидировала

неприятельская разведка, или произошло какое-то ужасное несчастье. Исчезновение Галика стало главной темой для разговоров.

Потом как-то раз перед боевой подготовкой к роте вышел лейтенант Гамачек.

— Товарищи! — произнёс он, — Представляю вам нового командира взвода! Вместо ефрейтора Галика им будет младший сержант Фишер. Ефрейтор Галик в нашу роту уже не вернётся, поскольку нарушил устав. В увольнении напился в стельку и выпал из чего? И выпал, товарищи, из трамвая прямо рожей! Командир никогда не должен так себя вести! Если бы каждый командир нарезался и так легкомысленно себя поранил, то вскоре наша армия осталась бы без командования. А это бы снизило нашу что? Это бы снизило нашу боеспособность! Мы должны постоянно иметь в виду, что империалисты на границах затаились, и ждут чего? Ждут, пока мы не пошатнёмся! Каждый командир, который зальёт глаза, им, товарищи, льёт воду на мельницу! Поэтому ефрейтор Галик будет показательно что? Поэтому будет показательно наказан, скорее всего, разжалован и осуждён на несколько месяцев лишения свободы! Примите этот случай, как предостережение, и пейте столько, сколько сможете выдержать! Насчёт того, что выпадете из трамвая, вам опасаться нечего, потому что в Прагу вы не попадёте! Тем не менее, я от вас требую дисциплинированного воинского поведения! Некоторые из вас, как мне кажется, начинают забывать, что они в армии! Отказываются от формы одежды, и не уважают что? Не уважают воинские уставы и предписания! Вот вы, Вонявка, выглядите, как свинопас! Я вам скоро что? Я вам скоро устрою! Я вам, товарищи, говорю по хорошему, не злите меня! А теперь — смирно! Вольно! На рабочие места повзводно убыть!

Солдаты и сержанты в этот раз уходили навстречу боевой подготовке необычайно бодрыми и довольными. Сознание того, что ефрейтор Галик уже не вернётся, добавляло вкуса к жизни.

Отношения между солдатами и мастерами на стройке коренным образом улучшились. Даже и мастер Францль перестал рассматривать Кефалина, Ясанека и остальных, как ортодоксальных головорезов, которые проникли в армию с самыми тёмными и подлыми умыслами. Единственным, что не особенно изменилось, были результаты работы членов ЧСМ, что весьма болезненно переносил лейтенант Троник. Когда его пламенные речи о комсомольцах не помогли, он отправился к начальнику стройки Григаре, и объяснил ему, что политически недопустимо, чтобы комсомольцы выполняли план на пятьдесят и меньше процентов, что особенно позорно выглядит на фоне ударных результатов империалистических бригад.

Начальник Григара подумал, и с доводами политрука согласился.

— Этот Ясанек — редактор, — почесал он за ухом, — Значит, мы его засунем в канцелярию помощником контролёра. А что делать с этим Кефалином и Покорным? Придумал! Поставим их к лошадям!

— К каким лошадям? — удивился политрук.

— В Стражове раздобудем подводу и двух лошадей. Подвода будет ездить между разными стройками и перевозить грузы, которые нерентабельно перевозить машинами. Нам потребуются два возчика, которые одновременно будут грузчиками. Это и будут Кефалин с Покорным!

Троник задумался.

— Это смирные животные? — спросил он, наконец, — У меня в роте нет столько комсомольцев, чтобы я ими разбрасывался! Если в этом есть

какой-нибудь риск, то я с таким решением не согласен. Если Кефалина, как ротного агитатора, лягнёт кобыла, то это снизит политический уровень подразделения.

Начальник стройки объявил, что лошади спокойные, уравновешенного поведения. Ни подлости, ни агрессивности, ни других пороков от них ожидать не стоит. Лейтенант Троник ушёл довольный, чувствуя, что ему удалось решить важную политическую проблему таким, можно сказать, хозяйственным способом.

Куда хуже было, когда о своём новом статусе узнали рядовые Кефалин и Покорный.

— Я вообще зверюшек люблю, — сказал Кефалин, — но лошадей боюсь. Если укусит ондатра или такса, то есть надежда выжить. А укус испуганной кобылы зачастую бывает смертелен. Много работников так погибло, и не один кузнец досрочно ушел из жизни, даже будучи профессионалом!

— Чёрт, Кефалин, — злился лейтенант, — Мы же не будем специально ради вас запрягать в телегу ондатр! Лошадь — друг человека!

— Я встречаюсь с Хеленкой из Гостивар, а после армии мы хотим пожениться. Если мне лошадь откусит руку или хоть даже ухо, Хеленка за меня не пойдёт! — гудел Покорный.

— Значит, это не любовь! — крикнул лейтенант, — Если вас эта гражданка действительно любит, она за вас выйдет, даже если лошадь вам откусит оба уха сразу. То, что вы лишитесь ушей при несении воинской службы…

— Но я их не хочу лишиться! — вскричал Покорный, — Я не строю иллюзий об их красоте, но пусть будут, какие есть, я не собираюсь их терять!

— Мой дедушка был родом из деревни, — вспомнил Кефалин, — он часто рассказывал, как на площади перед церковью понесла упряжка крестьянина Яндоурека. Это стоило жизни слепому нищему и ещё двум детишкам из школы.

— Это было при капитализме, — махнул рукой лейтенант, — Сегодня ситуация совершенно другая! Лошади, которых мы вам предлагаем, должным образом проверены, и можно ожидать, что они себя будут вести, как положено. Поймите, товарищи, что вы в армии, а это требует определённых жертв. Я с вашей неприязнью к лошадям не могу согласиться! Лошадь — часть прогрессивных традиций Советской Армии. Вы ведь наверняка слышали о конном полку Будённого! Ну вот, товарищи!

— Это вряд ли, — вертел головой Кефалин, — Тогда была война, а вы мне подсовываете дикого коня в мирное время!

— Неверно оцениваете ситуацию, — ответил лейтенант, — потому что каждый из нас в любое время — боец на своём рабочем месте. Тем, что вы пересилите свой страх и примете новое трудовое назначение, вы нанесёте удар империалистам, которые ждут от нас проявлений слабости!

— А как же Хеленка? — горевал Покорный, — Я в ужасном положении! Моя жизнь висит на волоске, а она, бедняжка, об этом и не подозревает!

— Ну, хватит, товарищи! — разъярился лейтенант, — Я честно постарался устроить вам приемлемое место! Завтра утром вы мне скажете, согласны вы или нет! Если нет, будете дальше работать на траншеях, но я вам обещаю, что план вы будете выполнять, даже если мне придётся целый день стоять у вас за спиной!

С этими словами он повернулся и, раздражённый, ушёл.

Кефалин и Покорный остались один на один со своей проблемой. Они попробовали спросить совета у Черника, и он им сказал, что лошадей боится, потому что он маленького роста. Еще несколько бойцов объявили, что лошадь – просто–напросто животное, а человеку на животных полагаться нельзя.

Но потом появился Вонявка.«Вы два дурня», — сказал он Кефалину и Покорному, — «Вам же прямо в руки идёт уникальная халява. Бросите на подводу пару мешков цемента, и катайтесь себе вокруг стройки целую смену! А в учётный лист напишете что угодно!»