Черные бароны или мы служили при Чепичке

Швандрлик Милослав

Тут к речи присоединился лейтенант Троник:

— То, что произошло, товарищи, не говорит о здоровом и сплочённом коллективе! Особенно печален случай рядового Налезенца, который хотел покончить с жизнью. Что сделал коллектив? Что сделала комсомольская организация? Почему никто не протянул ему руку помощи? Тут, товарищи, надо мыслить политически…

— И меньше квасить! — снова накинулся на роту лейтенант Гамачек.«Если кто-нибудь идёт вдоль ручья, он там повсюду видит что? Повсюду видит бутылки! Тут войсковая часть, а не распивочная! Так, товарищи, чтобы было ясно:

никаких девок, никаких пьянок, никаких самоубийств! И работать по крайней мере на сто тридцать процентов! Тогда будем что? Тогда будем друзьями!

К Кефалину подошёл младший сержант Фишер.

— У меня идея, — сказал он без предисловий, — Ты режиссёр. Черник актёр. Покорный собирается после армии пойти работать в театр. Я сам играл Яна Гуса в самодеятельности. Догадываешься, о чём я?

Кефалин завертел головой.

— Ну ты сам подумай! — посоветовал Фишер, — С такой командой можно было бы подумать о театральном представлении. Некоторые парни к нам бы наверняка присоединились. Мы могли бы репетировать вечером после ужина, а с Троником и Гамачеком можно было бы договориться.

— У меня и мыслей нет о театре, — махнул рукой Кефалин, — Я теперь возчик и выполняю план на сто шестьдесят процентов. И мне совершенно не хочется после ужина изображать театр в политкомнате!

Фишер засмеялся.

— Я совсем не о том, — сказал он, — когда я сказал»театр», я имел в виду театр со всеми делами. И с девчонками. А на репетиции мы ходили бы в Яновицы. Как я выяснил, там в здании общества»Сокол»вполне приличная сцена.

— В Яновицы? — насторожился Кефалин, — Каждый вечер? С девчонками? Да это никто не разрешит!

— А вот и разрешит, — сказал Фишер, — У нас в роте косяк за косяком. Театр в тяжёлых боевых условиях мог бы нам отчасти поднять репутацию и говорил бы о хорошей просветительской работе.

Кефалин всё ещё сомневался.

— Ну что? — не отставал Фишер, — Возьмёшься? Если уж я лезу в огонь, то должен знать, что вы меня не бросите. Будешь режиссёром?

— Если это будет каждый вечер в Яновицах и с девчонками, — сказал Кефалин, — то буду!

— Отлично, — возликовал Фишер, — Я пошёл к Чернику, а ты пока обрабатывай Покорного!

Черник отнёсся к предложению Фишера с пониманием. Он выдвинул мнение, что представление должно быть костюмированное, и он сам бы охотно съездил в областной театр в Горжовицах, где ему бы пошли навстречу.

После этого Фишер вернулся за Кефалином и они вместе отправились к лейтенанту Тронику, выложили ему своё предложение, и лейтенант их внимательно выслушал. Он явно был заинтересован идеей.

— Это интересно, — проговорил он, поразмыслив, — Насколько я знаю, больше ни в одной роте театральных выступлений не готовят. Однако, речь идёт о репетициях за пределами части. Это наверняка товарищу командиру не понравится! А нельзя сыграть что-нибудь без девушек?

Фишер решительно отверг такую возможность.

— Знаете, что, товарищи, — не сдавался замполит, — я сам думал о каком-нибудь сборном концерте. Мы могли бы привлечь и Ясанека, который, как известно, пишет в газеты.

— А вам не кажется, товарищ

лейтенант, что это бы могло повредить? — спросил младший сержант, — В какой ещё части есть профессиональный режиссёр и актёр? Ведь это счастливая случайность, которую надо использовать! Мы могли бы сыграть представление небывалого уровня! Могли бы с ним давать гастроли по окрестностям…

— В этом что-то есть, — сказал замполит, — Лично у меня есть одно условие: каждого актёра я тщательно проверю. В остальном возражений нет. Тем не менее, надо подойти к товарищу командиру.

Тут дело обстояло куда тяжелее. Выслушав комбинированный доклад своего заместителя по политической работе, младшего сержанта Фишера и рядового Кефалина, лейтенант Гамачек отнюдь не выглядел обрадованым. Даже наоборот.

—То, что вы говорите, — сказал он, — мне не нравится! Театр — это одно, а воинская дисциплина — другое. Я не могу допустить чего? Я не могу допустить, чтобы солдаты шлялись по городу, пьянствовали и волочились за девками! Молчите, Фишер, я знаю, что у вас на уме! Говорите о культуре, а думаете о девках!

— Я не думаю, товарищ лейтенант! — храбро полемизировал Фишер.

— Так! — завращал глазами Гамачек, — Вы думаете, я в армии вторую неделю? Что я не знаю солдат? Что я не знаю, о чем они думают, когда выберутся из казармы? Я могу себе представить, что бы началось, если бы я на ваше предложение повёлся! Я, Фишер, знаю, что говорю!

— Я бы посмотрел на вопрос политически, — сказал лейтенант Троник, — и не был бы однозначно против, если бы товарищи вели себя, как подобает комсомольцам, и установили бы дружеские отношения по мере возможности с комсомолками. В последнее время, к сожалению, слишком широкую огласку получили случаи Шикля и Налезенца, что снизило авторитет нашей роты в глазах гражданской общественности. Если бы нам удалось провести ряд культурных акций…

Дебаты длились полтора часа. Потом Гамачек смягчился и сказал:

— Товарищи! Я вам оказываю великое доверие, которое вы обязаны что? Которое вы обязаны оправдать! Никаких драк в кабаках я не потерплю! От меня ничего не скрыть, я вот, к примеру, получил информацию, что грузчики под видом сверхурочной работы распивают пиво в пивной»У круглой бабы»! Я им эти безобразия что? Я им эти безобразия прикрою! А вам прикрою театр, если обнаружится какой-нибудь обман! Я вам разрешаю культурно провести время, но запрещаю топтать доброе имя нашей армии. Если будете вести себя прилично, можете рассчитывать на мою поддержку. Если не оправдаете моего доверия, пойдёте куда? Пойдёте на губу! Товарищи, можете идти!

Таким образом, главное препятствие было преодолено, и Фишер немедленно взялся за организацию театрального кружка.

Едва разнеслась новость, что в Яновицах организуют театр, в роте объявилось множество желающих поучаствовать. На роли претендовали кулак Вата, амнестированный диктор»Свободной Европы»Никль, бывший участник Иностранного легиона Галеш и целый ряд выдающихся преступных элементов, включая рядового Чутку, который после побега из исправительной колонии пытался изнасиловать пенсионерку.