Черные дыры российской истории

Шильник Лев

Между прочим, Дмитрий недолюбливал монахов, называя их тунеядцами и лицемерами, «приказал сделать опись всем монастырским имениям и заранее заявлял, что хочет оставить им необходимое на содержание, а все прочее отберет в казну». Многим боярам вернули имения, отобранные еще при Иване Грозном. Всем служилым людям удвоили содержание, ужесточили наказания для судей за взятки и сделали судопроизводство бесплатным. В Россию стали во множестве приглашать иностранцев. Очень важны были новые законы о холопстве. Отныне запродаться в кабалу человек мог только сам, дети его при этом оставались свободными. Точно также по смерти хозяина холоп автоматически получал свободу, а не переходил по наследству к его потомкам, как это было заведено при Годунове. Англичане того времени, пишет Костомаров, замечают, что это был первый государь в Европе, который сделал свое государство в такой степени свободным. Между прочим, такое замечание дорогого стоит…

Упрек в изничтожении православной

веры и насаждении католичества на Руси вообще не стоит выеденного яйца. Когда от польского короля Сигизмунда прибыл посол, чтобы напомнить о территориальных уступках, обещанных Речи Посполитой, Лжедмитрий виновато и простодушно развел руками. Он, дескать, «недостаточно крепко сидит еще на царстве, чтобы принимать такие решения». Посол уехал несолоно хлебавши. Обещанную королю войну со Швецией Самозванец тоже не торопился развязывать, отговариваясь теми же причинами. Вслед за Сигизмундом глубокое разочарование в своем протеже постигло и папу. Племянника папского нунция, Алессандро Рангони, встретили на Москве со всеми возможными почестями, колокольным звоном и пушечной пальбой и быстро спровадили домой, ничего не пообещав наверняка. Н. И. Костомаров пишет: «…в дошедших до нас письмах Димитрия к папе нет даже намека, похожего на обещание вводить католичество в Русской земле». И далее: «…предоставляя католикам свободу совести в своем государстве, Димитрий равным образом предоставлял ее протестантам всех толков. Домашний секретарь его Бучинский был протестант. Относясь к папе дружелюбно, Димитрий посылал денежную помощь и ласковую грамоту русскому львовскому братству, которого задачею было охранять в польско-русских русскую веру от покушений папизма. Ясно было, что Димитрий не думал исполнять тех обещаний иезуитам, которые он поневоле давал, будучи в Польше».

Первый Самозванец просидел на московском троне около года, а если точно – 331 день. Русскому европейцу, милующему своих политических противников, вместо того чтобы рубить головы, сажать на кол и закапывать живьем в землю, нечего ловить в дикой Московии. Его судьба была заранее предрешена. Он был человеком, который пришел слишком рано. Боярский заговор зрел исподволь, а главным вдохновителем и организатором переворота был князь Василий Шуйский, легкомысленно помилованный Лжедмитрием в начале своего царствования. Возможно, Самозванец и в самом деле поступил неосторожно. Второго мая 1606 года в Москву приехала невеста Дмитрия Марина Мнишек в сопровождении 2 тысяч поляков. Польскую карту Шуйский сумел разыграть безупречно.

Только не надо рассказывать сказки про дубину народного гнева! Это был типичный дворцовый переворот, инспирированный кучкой высокородных заговорщиков и поддержанный всякой сволочью.

Историкам прекрасно известно, что на рассвете 17-го мая Шуйский приказал отомкнуть двери тюрем, выпустить преступников и раздать им топоры и мечи. Стыдно читать в уважаемом академическом издании такие строки: «Во время празднества (имеется в виду бракосочетание Марины и Дмитрия. – Л. Ш) наехавшие в Москву польские паны и солдаты бесчинствовали и грабили жителей. Разнузданное поведение шляхты в русской столице ускорило взрыв народного восстания» («Всемирная история» в 10 томах). Не было никакого взрыва. Была незатейливая, с душком, старая как мир история, выросшая из подковерных интриг.

На трупе царя потом насчитали 22огнестрельных ранения. Напоследок еще одна цитата из Костомарова, замечательно характеризующая московские нравы: «На грудь мертвому Димитрию положили маску, а в рот воткнули дудку. В продолжение двух дней москвичи ругались над его телом, кололи и пачкали всякой дрянью, а в понедельник свезли в “убогий дом” (кладбище для бедных и безродных) и бросили в яму, куда складывали замерзших и опившихся. Но вдруг по Москве стал ходить слух, что мертвый ходит; тогда снова вырыли тело, вывезли за Серпуховские ворота, сожгли, пепел всыпали в пушку и выстрелили в ту сторону, откуда названный Димитрий пришел в Москву».

День завершился польско-немецким погромом. Убили то ли две, то ли три тысячи человек – на святой Руси, как водится, считать не любят. Заодно перебили всех игравших на свадьбе музыкантов. И, разумеется, долго и от души насиловали женщин. А на Московский трон вскарабкался интриган и предатель Василий Шуйский, очень быстро прозванный в народе «царем Васькой».

Кто же он был такой, этот загадочный европеец, нежданно-негаданно очутившийся на престоле государства Российского? Как мы уже говорили, внятного ответа на этот вопрос не существует до сих пор. Но по крайней мере одно можно утверждать совершенно определенно: беглым монахом Гришкой Отрепьевым он не мог быть никак. Мы уже писали, что Н. И. Костомаров в свое время убедительно продемонстрировал несостоятельность этой версии. Во-первых, если бы названный Дмитрий был беглым монахом, он никогда не сумел бы столь блистательно сыграть роль высокородного шляхтича. Хорошо известно, что Дмитрий прекрасно ездил верхом, великолепно танцевал, метко стрелял в цель, с большим искусством владел саблей и безупречно говорил по-польски; современники утверждали, что в его речи был отчетливо слышен не московский

выговор. Кроме того, напомним, что при вступлении в Москву в июне 1605 года Самозванец молился в Успенском соборе и прикладывался к образам совсем не так, как это принято на Руси (этому быстро нашли объяснение – царевич много лет провел на чужбине). Если же он действительно был беглым монахом Отрепьевым, скрывшимся из московского Чудова монастыря в 1602 году, как гласит каноническая легенда, запущенная в оборот Годуновым, совершенно невозможно себе представить, чтобы за два неполных года сын захудалого галицкого дворянина Юрий Отрепьев (в иночестве – Григорий) освоил все эти непростые штуки. Мы уже не говорим о том, что православный монах без труда сумел бы приложиться к образам как полагается.

Во-вторых, Дмитрий привел с собой подлинного Григория Отрепьева и показывал его народу. На Москве его все знали великолепно, поскольку он был крестовым дьяком (секретарем) патриарха Иова и вместе с ним наведывался с бумагами в Думу. Все без исключения бояре знали его в лицо. Кроме всего прочего, реальный Григорий Отрепьев был по крайней мере лет на двадцать старше царевича. Наконец, в-третьих, в Загорском монастыре, что на Волыни, хранится книга с собственноручной подписью Отрепьева. Эта подпись не имеет ничего общего с почерком Самозванца.

Все, что мы знаем о Лжедмитрии I, однозначно свидетельствует: этот человек воспитывался в Западной Руси, а отнюдь не в Московии. Был ли он при этом царского рода – дело десятое. Самое главное, что сам он в этом ничуть не сомневался. А без такой, сидящей глубоко в печенках, уверенности играть на протяжении многих лет роль монарха в изгнании – вещь почти что немыслимая. Во всяком случае, недоверчивые и осторожные Вишневецкие поверили ему сразу и бесповоротно. У него все получалось легко и непринужденно. Вспомним ту очаровательную небрежность, с какой он вел себя на Руси. Это немного напоминает поведение Бонапарта после Эльбы. Когда Наполеон с горсткой людей высадился в Южной Франции, им преградил дорогу пехотный батальон правительственных войск. Спутники императора заколебались, но невозмутимый Бонапарт спокойно приблизился вплотную к солдатам, замершим с ружьями наперевес. Процитируем Е. В. Тарле: «“Солдаты пятого полка! – раздалось среди мертвой тишины. – Вы меня узнаете?” —“Да, да, да!” – кричали из рядов. Наполеон расстегнул сюртук и раскрыл грудь. “Кто из вас хочет стрелять в своего императора? Стреляйте!” Очевидцы до конца дней своих не могли забыть тех громовых радостных криков, с которыми солдаты, расстроив фронт, бросились к Наполеону».

В сущности, мы хотим сказать элементарную вещь. Без харизмы, без абсолютной уверенности в себе даже помыслить нельзя вступить в пределы Московского государства с четырехтысячным ополчением. Самозванцы, знающие, что они самозванцы, так себя не ведут. Они всегда играют наверняка, потому что самозванцы, а не самоубийцы. Дмитрий же не колебался ни минуты и не прогадал: городские ворота распахивались перед ним сами собой, а московские войска дружно переходили на его сторону.

Иногда приходится читать, что названного Дмитрия вырастили и выпестовали иезуиты. Дескать, реальный царевич благополучно упокоился в Угличе, а первый Самозванец – не что иное, как проект Ватикана, призванный совершить католическую революцию на Руси. Все бы ничего, да вот только одна незадача. Лжедмитрий хорошо говорил по-польски и сносно – по-немецки, а вот латынью владел из рук вон плохо, делая совершенно анекдотические ошибки (сохранились его автографы на латыни). Трудно себе представить, чтобы отцы-иезуиты, запуская столь многообещающий проект, не удосужились хорошенько выучить мальчика – ведь латынь в то время была языком международного общения. Между прочим, тут имеется еще одна специфическая тонкость, на которую не принято обращать внимания. Если настоящий царевич убит, а его ровесник (кто бы он ни был) воспитывается в убеждении, что именно он и есть подлинный наследник, необходимо ответить на следующий сакраментальный вопрос: царевич Дмитрий погиб (или был убит), когда ему уже исполнилось восемь лет – маловероятно, чтобы человек не помнил, что с ним происходило в восьмилетнем возрасте и без умышленного обмана рассказывал о том, что с ним стряслось.

Одним словом, ответа на вопрос, кем был первый Самозванец в действительности, мы, скорее всего, никогда не узнаем. Почти с одинаковым успехом он может оказаться подлинным царевичем Дмитрием или подставной фигурой, рожденной в ходе хитроумной политической интриги.

Бездарный интриган Василий Шуйский был личностью во всех отношениях жалкой, ничтожной и пакостной, однако вцепившись мертвой паучьей хваткой в Московский трон, сумел просидеть на нем четыре года. За эти четыре года на Руси произошло много событий: восстание Болотникова, поход на Москву Лжедмитрия II, бои со шведскими наемниками и т. д. Когда летом 1610 года осточертевшего всем царя Ваську наконец сковырнули и насильно постригли в монахи, власть захватила группа бояр во главе с Ф. И. Мстиславским. Впоследствии это правительство, состоявшее из семи бояр, получило название Семибоярщины. Боярская Дума обратилась к королю Сигизмунду и заключила с ним договор о призвании на русский престол его сына, королевича Владислава.