Чёрные крылья зиккурата
Шрифт:
Голос наставника, который она всё реже слышала в бреду, говорил, что нельзя принимать решения, которые не обратить, если ты полностью не уверен в них.
Риана не была уверена ни в чём.
Она попробовала пошевелиться. Определённо, она выздоравливала. Всё тело ныло, как после простуды, но это само по себе показалось ей прекрасным.
Она протянула здоровую руку и взяла нож. Зажав ножны между бёдер, вынула его и осмотрела лезвие. Рукоять была очень простой, перетянутой бычьей кожей только затем, чтобы не скользить в руках. Но лезвие
Она спрятала нож обратно в ножны и, положив назад на тумбу, осторожно села на постели. Голова слегка кружилась.
Риана протянула перед собой руки и осмотрела покрытые шрамами запястья. Следы от кандалов отпечатались на коже алыми знаками, но кто-то обработал раны. Тут же вспомнив про другую, куда более страшную, она осторожно коснулась плеча и обнаружила, что его затягивает бинт. Страх нахлынул солёной волной, страх остаться калекой был куда сильнее, чем страх возможной смерти или любой другой. Она закрыла глаза, заставляя себя успокоиться и сгорая от презрения к собственной слабости.
«Бесполезная трусливая тварь. Твой хозяин был прав».
Риана сделала ещё один глубокий вдох и попыталась заставить себя сосредоточиться на том месте и времени, где она находилась сейчас.
Осторожно подвигала прокушенным плечом. Оно было неумело, но старательно перебинтовано. Пальцами уже можно было шевелить, но более серьёзные движения отдавались ноющей болью в повреждённых тканях.
Убедившись в том, что руки целы и даже слушаются её, она осмотрела свои обнажённые ноги и пришла к выводу, что и там критических повреждений нет. Затем ещё раз обвела взглядом комнату.
На другом конце постели Риана обнаружила одежду — коричневые кожаные брюки, белую батистовую сорочку и алую бархатную безрукавку. Риана взяла вещи в руки. При ближайшем рассмотрении одежда оказалась весьма поношенной, но абсолютно целой и только что вычищенной. Это было приятно.
Не сдержавшись, она потёрлась щекой о нежную ткань сорочки. На глазах проступили слёзы. Она давно уже забыла, что прикосновения к чему-либо могут доставлять удовольствие.
Осторожно, стараясь не тревожить рану, Риана натянула брюки и рубаху. Рядом на полу обнаружилась пара таких же поношенных, но вполне добротных, а некогда даже роскошных сапог.
Сапоги она тоже трогать не стала, хотя уже заметила в них большую пользу — они позволяли спрятать кинжал.
Поколебавшись, Риана взяла нож и засунула его под матрас. Расхаживать с оружием по дому вряд ли пристало, даже если это дом даэва — рассудила она. Взяла в руки лампаду и поднялась на ноги.
Уже вставая, бросила взгляд на окно в изголовье кровати — в тёмно-синем небе плыл умирающий серп луны. В ту ночь, когда она видела её в прошлый раз, луна была полна.
Риана невольно шагнула к окну, выглядывая наружу — окна выходили на сад, отгороженный от города забором вдалеке.
Меж стройными стволами олив царила тишина, лишь слабо отблёскивала в темноте поверхность фонтана и тихонько журчали струи воды. Над
Чуть в стороне виднелась гранитная глыба мавзолея — памятника предкам, которые покровительствовали каждой знатной семье.
В саду и дальше, за оградой, царила тьма. Не горели лампады ни в одном окне. Только далеко-далеко за перекрёстком мерцали огни факелов и скользили тени людей.
Ещё дальше, за чёрными контурами домов, виднелось море. Риана на мгновение зажмурилась, не веря своим глазам. До сих пор она не оказывалась так близко к морю никогда. Открыла глаза и долго смотрела на тусклые огоньки звёзд. По ним она ориентировалась хорошо, и теперь впечатывала в память незнакомый рисунок созвездий — небо Рима она тоже видела в первый раз.
Наконец, отвернулась и направилась к двери.
Выйдя за дверь, Риана оказалась на узком балконе, отгороженном витым парапетом от нижнего этажа. Балкон, на котором стояла Риана, опоясывал залу со всех сторон. Кроме той двери, которая оказалась у неё за спиной, здесь находились и другие. Заглянув в одну из них, она увидела такую же небольшую комнатку, как и та, которую выделили ей. Света нигде не было — единственную лампаду она держала в руках.
Одинокая узкая лестница в дальнем углу вела вниз.
Там, под парапетом, виднелся украшенный мозаикой пол. Отдельные кусочки самоцветов, сложенных в фигуры героев и богов, откололись, и сам пол покрывала пыль.
Лунный свет, падая через отверстие в потолке, освещал облупившиеся фрески, которые покрывали стены: лазоревые, красные и охристо-жёлтые всполохи смешивались в одно бесконечное батальное полотно. Внизу, под самым отверстием, находился прямоугольный бассейн, в середине которого стоял высеченный из оникса многохвостый дракон.
У самого выхода, в небольшой нише дремали двое человек — крупный мужчина с короткими и курчавыми, как у многих латиносов, волосами устроился на скамье, укрывшись потускневшим алым плащом. Мальчик в одной набедренной повязке из белого льняного полотна свернулся калачиком у его ног.
Риана стиснула зубы — она не понимала, что заставляет одних людей так унижать других. Но тут же заставила себя сосредоточиться на более важных вещах — например на том, что присутствие охраны означало, что она не сможет так запросто покинуть дом.
Риана прикрыла глаза, прислушиваясь к движениям воздуха вокруг.
Дом, в котором она оказалась, насчитывал два этажа. Центральный вход его смотрел на одну из вершин капитолийских холмов. Небольшой садик с фонтаном — не тот, что Риана видела из окна — отделял передние ворота от парадного входа. Массивные двери с литыми волчьими мордами прятались среди стройных колонн. Снаружи всю виллу окружала глухая стена, часть которой Риана уже видела живьём.
Ближайшие комнаты были пусты. Только в нескольких, на таких же узких кроватях, как у неё, дремали слуги.