Черные минуты
Шрифт:
Это был удар ниже пояса. Откуда он узнал?
— На самом деле мы рассматриваем все возможности, сеньор. Нельзя ничего исключить.
— Насколько нам известно, — сказал прокурор, — вы находитесь на вашем посту с 1977 года, так?
— Верно, — кивнул Табоада и подумал: «Они даже стакан воды мне не предложат, гады. Они хотят меня добить».
— По прямой рекомендации СБП?
— Да, сеньор.
— Вы можете объяснить свое назначение?
— Думаю, они оценили мой опыт.
— И несомненно, ваши профессиональные качества. Тогда как раз вы задержали преступника
Табоада кивнул.
— Он до сих пор содержится в тюрьме Паракуана. — С этими словами прокурор подвинул ему старый номер «Меркурио». Едва взглянув на первую полосу, он узнал Карлу Севаллос, одну из девочек. — Короче, преступник давно в тюрьме, и у вас нет причин полагать, что вы допустили ошибку?
— Нет, сеньор. Мы представили обвинению все доказательства, на основании которых был вынесен приговор.
— Вы сохранили эти доказательства?
— Да, сеньор.
— А по моей информации, вы их уничтожили. Вы можете объяснить почему?
Откуда он узнал? Только самые близкие люди знали об этом и имели доступ к его личным документам.
— Понимаете ли, мне пришлось сделать это, заботясь о моем психическом здоровье, — стал выкручиваться Табоада. — Я боялся, что сойду с ума, если сохраню их. — Он натянуто улыбнулся, однако никто не ответил на его улыбку.
— Но так или иначе, преступник в тюрьме, верно?
— Несомненно.
— Ладно. А это вы видели?
Прокурор разложил на столе дюжину черно-белых фотографий. Не сразу он понял, что это фрагменты расчлененных тел.
— Смотрите, смотрите. Чем вы это объясните? Это тело было найдено сегодня утром. Расчлененка, та же аббревиатура на школьной форме. По всем признакам, почерк Шакала.
Табоада, ничего не понимая, поднял глаза на прокурора и столкнулся с жестким немигающим взглядом.
— Если Рене Луис де Диос Лопес в тюрьме, то кто мог это сделать? У вас есть объяснение?
Ах вот в чем дело! Интуиция, благодаря которой он так долго занимал свой пост, подсказывала, что единственным человеком, который способен дать объяснение, является один из друзей Бернардо Бланко. А именно — падре Фриц Шанц.
— Шеф? Вам плохо?
Да, ему было плохо. Но Фрицу было еще хуже.
Глава 8
Свидетельские показания Фрица Шанца, члена ордена иезуитов
Я не сразу узнал его, но это был Макетон собственной персоной.
— Вы знали! Почему вы не сказали мне?
Время было без малого одиннадцать. Мы сидели у меня в кабинете. В этот час в школе уже никого не бывает, и только редкие машины за окном тревожат тишину.
Я был весьма удивлен тем, что Кабрере удалось сложить два и два в ситуации с Бернардо Бланко.
— Прежде всего, таков был приказ епископа, которому я обязан подчиняться. Во-вторых, профессиональная этика. И в-третьих, ты сам виноват, поскольку не задал мне верного вопроса. Ибо как учат нас Отцы Церкви, мы не должны говорить правду, если это сопряжено с опасностью
Кабрера расположился в моем кресле. На нем был черный помятый костюм, в руках сумка с хлебом. После травмы он носил шейный корсет, делавший его похожим на робота или ходячий холодильник. Дабы повернуть голову, ему приходилось поворачивать все туловище, и я, воспользовавшись его неповоротливостью, успел закрыть все ящики.
— Кто же это сделал? — спросил я.
— Сынок Кочилоко.
— Опасный тип. Как тебя угораздило с ним повздорить?
В ответ Макетон только зарычал сквозь зубы. Кресло под ним заскрипело.
— Что ж ты теперь будешь делать? Все имеют на тебя зуб — начиная с прокурора и заканчивая людьми Кочилоко. Ты знаешь, что они с тобой сделают, если встретят на улице?
— Я принял меры предосторожности. — Он вынул из сумки с хлебом обрез и показал мне.
— Ты бы лучше их не провоцировал. Почему бы тебе не уехать на некоторое время из города?
— А кто будет заниматься расследованием? Траволта?
— Вчера Траволта — как ты его называешь — подал в отставку.
Если бы не корсет, челюсть у Макетона так и отпала бы. Пару минут он молчал, переваривая эту новость, затем сказал:
— Падре, у меня мало времени. Давайте к делу. Это вы информировали газетчика?
Настала моя очередь испытать удивление. Откуда он узнал?
— Вы больше других общаетесь как с копами, так и с заключенными, — пояснил мой бывший ученик. — Кроме того, вы давно здесь живете. Вот я и подумал, что вы. Больше некому.
«Вот это да! — сказал я себе. — Макетон Кабрера раскрыл это дело. Кто бы мог подумать?»
— Убийца — это некий Клементе Моралес?
— Да. Его брат возглавлял профсоюз учителей в Паракуане. Он покрывал братца, чтобы тот не испортил ему карьеру.
— А где он теперь? Его спрятали в Соединенных Штатах?
— В этом не было необходимости. При той власти, которую имел его брат, ему все сходило с рук. Он мог бы, например, жить в одном квартале от родителей своей жертвы и ни о чем не беспокоиться. — Я снял очки и потер глаза. Такой усталости я не чувствовал уже давно. — Последний раз я столкнулся с ним в психиатрической клинике, куда его привезли на консультацию. Брат просил помочь. На первом же сеансе я понял, что передо мной убийца. Он был совершенно ненормальный. Тяжелый случай шизофрении. Когда я попросил его нарисовать себя, он нарисовал расчлененное тело. Женщину он представлял в виде вагины.
Я сказал: нарисуйте девочку, и он нарисовал четыре тела. Первый раз он убил, когда ему отказала одна бедная женщина. В отместку он похитил ее дочь, и в нем что-то повернулось. Он стал убивать девочек, расчленять их и разбрасывать их тела по округе. Больше его не привозили — думаю, брат засомневался в моей надежности. На всякий случай он решил меня припугнуть. Я стал получать письма с предупреждениями и угрозами. Его люди избили падре Маноло, по ошибке приняв его за меня. Сейчас, если этот маньяк жив, ему должно быть около восьмидесяти. — Я снова потер глаза и спросил: — Что еще тебя интересует?