Черные минуты
Шрифт:
— Ты не отвертишься, Кабрера, — сказал он. — Убили Весельчака, и ты один из подозреваемых.
— Как это? — опешил я. — Что стряслось?
И он рассказал мне, что агент Руфино Чавез Мартинес, более известный как Весельчак, каждую пятницу ездил в бар в Сьюидад-Мадере, всякий раз оставляя там несколько тысяч песо. Хозяин и официанты, понятное дело, души в нем не чаяли. Да, сеньор, пожалуйста, сеньор, к вашим услугам, сеньор, — и все такое. Зная его вкусы, менеджер специально заказывал выпивку за границей. «Что у тебя сегодня, Тоторо?» — «Шотландский
Весельчак приезжал с девочками, меняя их как перчатки. Обычно они пили в баре часов до восьми, а затем перемещались в мотель по соседству. Все знали его привычки. Весельчак отличался постоянством.
И вот в прошлую пятницу Весельчак приехал, сел за стол, и не успел сеньор Тоторо поприветствовать его, один из официантов принес ему и спутнице по текиле. «Подожди, я не заказывал, — сказал Весельчак. — Это вам передал вон тот сеньор в соломенной шляпе, что сидит в углу за колонной». Говорят, что Весельчак пошел выяснять, кто это такой, да того и след простыл. Тогда он, предупредив менеджера и девицу, что скоро вернется, вышел поискать его на улице. С тех пор его никто не видел.
— Так что давай признавайся, говнюк, колись. За каким хреном ты его замочил?
— Да ты рехнулся, жирдяй! — заорал я. — Как я мог его замочить, если я в это время валялся в отключке? Меня грузовик переехал, дебил ты!
— Кто б тебя не переехал, все знают, что ты первый враг Весельчака. И что шеф хочет тебя уволить, потому что ты псих и чуть не грохнул его прямо в отделе.
— Это я его чуть не грохнул? Да это он меня искалечил — все видели!
— И что ты скандалишь с женой…
— А это вообще никого не касается! Я что — под арестом?
— В смысле — под арестом? Ты под защитой. Прокурор велел охранять тебя, чтобы кто-нибудь тебя тут не грохнул. А желающих полно. Например, Кочилоко. Знаешь, кому ты обязан тем, что я тебя тут сторожу? Сеньору Рубену Бланко. Он поднял всех на уши, потому что верит, что ты единственный коп, который может найти убийцу его сына. Вот меня и приставили к тебя в няньки.
— Где ты раньше был, когда Весельчак перебил мне ногу кастетом?
— Слушай, ну это дело прошлое… Кстати, твоя старушка в коридоре ошивается. Позвать ее?
— Валяй зови.
Ты явилась с таким холодным, равнодушным выражением, что я сказал:
— Спасибо, что пришла. Но я правда очень устал и хочу спать.
— Ты не хочешь, чтобы я осталась?
— Признаться, нет. Тебе, наверное, не до меня.
Я помнил, как странно ты вела себя в последнее время. Будто у тебя есть кто-то на стороне. Не спорь, такое было впечатление. Потом мне принесли какую-то кашу, сок, и ты ушла.
— Вы еще что-нибудь хотите? — спросила медсестра.
— Воды. Жутко хочется пить.
Следующим пришел Бедуино. Вот уж кому я совсем был не рад, потому что всегда презирал этого лизоблюда. Он увидел мой ошейник и говорит: «А что, тебе идет, Макетон». Ну я схватил стакан
В тот день были и другие посетители. Рамирез, считавший меня героем, и очкарик Коломба. Рамирез сказал:
— Поздравляю, маэстро, ты произвел революцию! Прокурор собирается с тобой обсудить одно дельце. Ему нужен честный коп на посту шефа полиции. Похоже, тебя наконец оценят по заслугам.
— Да ну? Правда, что ли?
— Да, Рамон. Вы его первый кандит, — поддержал Коломба, глядя на меня с восхищением.
Черт подери, да я кумир молодежи! Я даже повеселел.
— А где Роза Исела? Почему она не пришла поддержать несчастного калеку?
— Она пока не может прийти, но шлет тебе приветы, — сказал, помявшись, толстяк Рамирез.
— Ей Камарена всех затмил, — сообщил Коломба. — Она теперь с ним встречается.
Сукин сын этот Камарена. Стоило мне на пару дней выйти из строя, а он тут как тут!
Я не слышал, что говорит Камарена, я и впрямь был весьма огорчен. Но при слове «дискета», я встрепенулся:
— Что?
— Я, говорю, смог открыть дискету.
— И что же?
— Ну и ничего. Там был отчет, который написал убитый Бернардо.
— Ты уверен?
— Абсолютно, сеньор. Мы его распечатали.
— Да ты что! И где он?
Он достал из портфеля толстенную пачку бумаги в спиральном переплете и подал мне.
— А кто его читал?
— Никто. Мы никому пока не говорили.
— И не вздумайте говорить, особенно Толстому Волку. Ни одной живой душе, понятно? Это суперсекретный документ. Спасибо, ребята, до скорого!
Я быстрее выставил их и принялся читать.
За ночь я прочитал отчет до конца, невзирая на боль во всем теле. Когда в дверь стучали Толстый Волк или медсестра, я прятал его под матрац.
Дочитав отчет, я подумал: «Вот, значит, что произошло. Неудивительно, что шеф вел себя так подло и что они убили Бернардо. Это серьезные обвинения. Нет, ну каков негодяй этот Фриц, он знал обо всем! А журналист? Столько написал, а обо мне ни слова! А я ведь тогда уже работал в полиции. Так всегда: если ты пацифист, никто на тебя не обратит внимания».
И все-таки по прочтении у меня осталось два вопроса: где теперь маньяк и какова судьба Ранхеля? Складывалось впечатление, что отчет неполный. Последней части явно недоставало. Наверное, журналист только собирался ее написать, когда его убили. Для этого ему требовалось встретиться еще кое с кем. И я догадывался с кем, ведь я видел надпись в ежедневнике Бернардо: Хилитла, Винсенте Ранхель.
Толстый Волк был так себе охранник. Время от времени я вставал в туалет и заодно выглядывал за дверь — он спал, сидя на стуле. Ну и бравый телохранитель мне достался! «Что ж, не бывает худа без добра», — подумал я и выбрался в коридор. Пока я ковылял мимо, он и ухом не повел. Жара на улице была под сто градусов — в такую погоду только гремучих змей разводить. Я поймал у больницы такси и поехал домой.