Черные ножи 3
Шрифт:
— Простите за неудобство, — Флеминг с недовольством посмотрел на то место, где только что стояла кровать моего соседа по палате, — я распорядился поместить вас в одноместную палату… видно, персонал что-то напутал…
— Или ваши недоброжелатели подселили ко мне соглядатая, — я прошелся по комнате, ощущая, что меня уже почти ничего не беспокоит — приятное чувство, — вот только слегка не рассчитали, и прислали настоящего больного вместо мнимого.
Ян поглядел на меня с интересом.
— Любопытная версия… — и тут он посерьезнел. — Но если это правда, то вашей жизни может угрожать опасность…
— У вас столь серьезные враги?
Флеминг
— Не хотите ли прогуляться по парку? Сейчас прекрасная погода, и в кои-то веки нет дождя.
— Прямо так, в пижаме и тапочках? — удивился я.
— Для клиники это в порядке вещей. Знаете ли, тут люди задают стиль, а не подчиняются ему…
— Что же, — не стал спорить я, — прогуляемся…
Флеминг поддерживал меня под локоть, хотя я и сам вполне смог бы справиться с несложной задачей — спуститься по лестнице со второго этажа и выйти в приятный, хотя и небольшой, парк, раскинувшийся вокруг нескольких корпусов больницы.
Кроме нас, несмотря на приятственную погоду, в парке почти никто не гулял. Разве что вдалеке я заметил пару фигур, бродящих среди деревьев, да на лавочках, разрозненно стоящих вдоль аллей, сидели еще несколько пациентов.
— Зачем вы привезли меня сюда? — начал я с главного.
— Вы спасли наши жизни, — просто ответил Флеминг, — мою и жизнь О’Хара, и я захотел отплатить тем же.
Допустим, простое бескорыстие. Сомнительно! Скорее, роль сыграло то, что я не просто полностью угадал его оперативный псевдоним, но и назвал настоящую фамилию. Интересно, что думает сам Флеминг по этому поводу? Просчитывает варианты, где он так явно мог засветиться? Гадает, кто я на самом деле: агент советской контрразведки или представляю третью сторону? Прикидывает, случайно ли я вышел на логово капитана и спас их, или все это разработанная кем-то цепочка событий, которые в итоге должны привести… а вот к чему именно, тут масса вариантов. Тем более что Флеминг явно обладал большими сведениями, чем я. Так что даже думать в эту сторону не буду, все равно ничего не придумаю. А вот ловить слова и намеки офицера нужно обязательно, вдруг сболтнет чего лишнего.
— Давно я здесь?
— Третий день. Вы впали в глубокий сон, и разбудить вас не представлялось никакой возможности. Поэтому я поместил вас в клинику, тут за вами был необходимый уход. А как только вы очнулись, мне сразу же позвонили, и я тут же приехал.
— В каком статусе я здесь нахожусь? — глядя ему в глаза, спросил я.
— Вы мой гость, — улыбнулся Ян, ничуть не смущаясь столь пристальному вниманию.
— Гость или пленник? — уточнил я.
— Ну что вы, — искренне возмутился англичанин, — Британия не ведет войны с Советами. Напротив, мы с вами союзники в борьбе с Германией! Напомню, военный союз наши страны заключили больше года назад, в мае сорок второго.
— Несколько поздновато, вам не кажется? — криво улыбнулся я.
— Совершенно с вами согласен, — Флеминг широко распахнул глаза, взгляд у него был ясный, как у ребенка, — это нужно было сделать еще пять лет назад. Но у СССР с Германией был в то время договор о ненападении, а Великобритания — единственная страна, которая вступила в войну в самый первый ее день — третьего сентября тридцать девятого года!
— Хочу напомнить вам, мистер, что у вас был шанс! И вы его просрали… если бы сто десять ваших, да французских дивизий, стоявших на западе, напали на Гитлера, когда он рвал Польшу на части, у его двадцати пяти дивизий не было бы
— Ситуация тех дней… — начал было Флеминг, но я его бестактно перебил, продолжая провоцировать на откровения.
— Я уже не говорю о том, что немцы прекрасно чувствуют себя во всех морях и океанах! Помните судьбы авианосца «Корейджис» и линкора «Ройал Оук»? А авианосец «Гермес», который потопили жалкие япошки? И чем ответила ваша великая морская держава? Ничем!
Ян Ланкастер помрачнел. Кажется, я зацепил его за больное место. Еще бы — флот, святое для морского офицера!
— Зачем вы вспоминаете обо всем этом? В данную минуту мы с вами союзники. Это факт.
Я крепко сомневался в его словах, но спорить не стал. Никогда не быть нам истинными союзниками. Чопорные англичане слишком высоко себя несут, низводя всех остальных на низшие уровни. Особенно русских, которых они искренне ненавидят долгие столетия, но при этом никак не могут подчинить своей воле. И лишь война дала повод заключить временный союз. Впрочем, война рано или поздно окончится, и все вернется на круги своя. Это понимал я, и, уверен, Флеминг тоже это осознавал.
— Я боевой офицер, — сказал я, тщательно подбирая слова, — нахожусь в самовольной отлучке на территории… хорошо, дружественной страны, без данного на то разрешения моего начальства, без каких либо полномочий. По сути, я — дезертир! Пусть и не по своей воле.
— Не волнуйтесь, мы сделаем все, чтобы ваше имя нигде не было упомянуто. Вы здесь инкогнито. И тому есть причины!
— Какие же? — кажется, дело, наконец, начало принимать конкретный оборот.
— У меня есть к вам предложение… — Флеминг чуть замялся, словно раздумывая, говорить ли сейчас или немного погодить. В итоге, он выбрал второе: — Как вы себя чувствуете?
— Прекрасно! — ничуть не покривил я душой. — Готов выписаться из этой богадельни сию секунду!
— У вашего организма изумительные природные качества, — нисколько не удивился моему ответу англичанин. — Я заметил это еще во время операции. Ткань зарастала неимоверно быстро, практически сразу после надреза… так что, если вы готовы выписаться, это можно устроить. А потом мы пройдемся по городу. Ведь вам, наверняка, интересно посмотреть округу? Что скажете?
— Мне нужна одежда, — пожал я плечами, проигнорировав его замечание касательно регенерации. — Боюсь, в пижаме и тапочках я не могу появиться на улицах этого города. Кстати, куда вы меня притащили, позвольте узнать?
— Вы в Лондоне, сэр!
Глава 2
Через час мне принесли одежду: костюм-тройку, рубашку в тонкую полоску, черное кашемировое пальто, шляпу, галстук, перчатки, туфли и разные мелочи. Конечно, нижнее белье, носки, подтяжки. А так же тазик с теплой водой, полотенце и умывальные принадлежности: помазок, крем для бритья, небольшое зеркало и раскладную опасную бритву фирмы «Josef Elliot».
Моего соседа в палату так и не вернули, и я некоторое время наслаждался одиночеством.
Признаться, когда я подходил к поставленному на столик зеркалу, то испытывал некое внутреннее смущение. Уродом быть мне не хотелось, а чего еще стоило ждать после того, как обгорел, словно шашлык, приготовленный неумелой рукой? К тому же я нес ответственность перед Димкой — он был еще так молод, только начинал жить, и стать в таком возрасте монстром, при виде которого будут плакать от страха дети, совершенно не хотелось.